Гранит науки и немного любви. Ольга Романовская

угораздило родить меня от вампира. Правда, семейное предание вызывало сомнения: сложно забеременеть от существа, которому в постели без свежей крови и стимуляторов никуда. Откуда знаю? Любила сплетни слушать. Одну девушку вампир на кладбище подловил. Та легко отделалась – не получилось у насильника. Так расстроился, бедняжка, что отпустил на все четыре стороны, только шрамы на запястье на память оставил. Еще одно заблуждение – вампиры не за горло хватают. Выходит, лгала матушка или вампир попался свежеиспеченный.

      Подозреваю, заделал меня некромант, оживлявший несчастную деву. О нем-то мне не рассказывали, всегда отмахивались. Странные все же люди: родить от вампира – почет и уважение, а залететь от мага – позор. Что поделаешь, клеймили незаконнорожденных детей, вот и выдумывали истории.

      Любила ли мама отца, или он так, не спрашивая, познакомился, пока жертва в себя приходила? Матушка ведь и сейчас у меня хороша, мужчины заглядываются. Но она кремень, никого не подпускает. Замуж, впрочем, вышла, не сразу, а как я подросла. И меня вот спихнула. Вернее, я сама пошла, по большой и чистой любви. И теперь моя любовь заявляла, что место мне с половником на кухне, а не в библиотеке с книгами. Нет, честно, а? Сам выучился, магичит, только по-мелкому. Дело свое завел, дом новый построил. На кухне оного и заливался соловьем.

      Кивала, жевала и думала о своем. В частности, что скоро завою от тоски. Муж Хендрик, даром что маг, оказался заурядным человеком. Нет, ухаживал красиво, цветы из воздуха создавал, бесплатно отчиму помогал. Он у меня сельский староста, услугами чародеев пользовался регулярно. Они, как известно, недешевы, а проблемы с распоясавшейся нечистью рогатиной не решишь. Хендрик пришелся кстати.

      Взглянула на мужа, битый час живописавшего умственные способности женщин, – до сих пор хорош, зараза! Зеленоглазый высокий шатен. Девчонки по нему сохли, пакости всякие делали, лишь бы на них внимание обратил, а он ни в какую, только Агния. Впрочем, я его понимаю: лицом и фигурой вышла, а уж когда волосы распущу – русалка русалкой! Тоже, к слову, зеленоглазая, но блондинка. Иногда в рыжий цвет крашусь: мне идет, и мужу нравится.

      Русалка я неслучайно. Мы с Хендриком на речке близко познакомились. В те времена я хихикала и заставляла будущего мужа целоваться с веником. Как? Очень просто: он впотьмах потянется, а я веник подставлю.

      Река в лесу протекала, среди березок. У меня там свое укромное местечко. Парни за девками подглядывать горазды, вот и забралась подальше. По теплому времени купалась в чем мать родила, а Хендрик, зараза, выследил, вещи украл. Мне из воды выходить – а нет ничего. Поклонник стоит, улыбается, прелести рассматривает, а мне и прикрыться нечем, только волосами – спасибо, длинные. Просидела в воде часа два, потом вылезла. Поцелуями не отделалась, канула в омут девичья честь. Получив, что хотел, Хендрик отдал одежду, помог заплести косу, до дома проводил. Думала: ходить перестанет – нет, зачастил пуще прежнего. Начал в сенях тискать, на сеновал приглашать. Я не возражала: маг ведь! И влюблена была, как кошка. Только прознали родные и замуж спихнули.

      И вот сижу теперь на кухне, а Хендрик убеждает, что в академию таких, как я, даже вольнослушателями не берут. И вообще способностей у меня никаких, знаний тоже – не позорилась бы! Вишь, взбрела в голову всякая чушь, да и два мага в семье – перебор. Мне бы детей рожать и за хозяйством следить. Увы, в свои восемнадцать рожать я категорически не собиралась, только у мужа, похоже, иные планы. Дал погулять, к супружеской жизни привыкнуть и поставил перед фактом: вместо академии ребенка заведем. И ведь сдержит обещание. Под боком леса с травами нет, а в городе такого не купишь, да и замужней не положено. Ну, если очень хочется, можно, конечно, но дорого: мне карманных денег не хватит. Вот ведьмам легче – никаких запретов, сама взяла и приготовила.

      Словом, рожать мне не хотелось, а вот в столицу податься и попробовать сдать экзамены – очень даже. Не сумею, значит, не судьба. Да и ничего дурного не случится, если засяду грызть гранит науки и повременю с наследником, только как объяснить это мужу? Уперся, баран, слушать ничего не желает. Мужчина, что с него возьмешь!

      Матушка, безусловно, тоже назвала бы дурой. Она не одобряла женского учения сверх нормы, ограничивавшейся двумя «д», одним «м» и одним «г». С «д» все просто: дом и дети. «М» – муж. «Г» – грамота. Всеми премудростями я овладела, мужем обзавелась, дети тоже намечались через пару лет… Стоп, не дети, а ребенок. Не нанималась пеленки стирать и целыми днями на кухне торчать. Да и на какие деньги, дорогой? Или ты от меня что-то скрываешь?

      – Хендрик, ты повторяешься, новое придумай, а? – Лениво потянулась за другим яблоком: первое догрызла. – То, что ума у женщины на дырявый медяк, я уже поняла, но почему-то не поглупела.

      – Милая, а чем тогда все объяснить? – скрестив руки на груди, Хендрик в упор глядел на меня.

      Красивый, сволочь! Вот скажите, почему у женщин слабость к привлекательным мужчинам? Муж знал, от чего я млею, после серьезной ссоры тащил в постель. Брыкалась, шипела, но сдавалась. Может, он и тогда, два года назад, тоже знал? Словом, брал благоверный главным мужским оружием, но исключительно тогда, когда аргументы кончались. Сейчас не тот случай. Хендрик