Маг. Уильям Сомерсет Моэм

свой плащ – что-то вроде латиноамериканского пончо; голову его украшало широкополое сомбреро. Несмотря на большой рост, он не казался слишком высоким из-за своей полноты, и именно ею выделялся из толпы тщедушных людей.

      Они бродили по ярмарке, избегая мелодраматические представления и обходя стороной цирки-шапито и эксцентричные шоу, куда громогласно зазывали публику. Вскоре они подошли к человеку, вырезавшему силуэты из черной бумаги, и Хаддо захотел ему позировать. Столпились зеваки, не скупившиеся на шутки по поводу его необычной внешности. Мистер Хаддо принял свойственный ему надменный вид повелителя. Маргарет предложила воспользоваться тем, что он занят, и скрыться, но мисс Бойд не согласилась уйти.

      – Он самый удивительный человек из тех, кого я встречала, – прошептала она. – Я ни за что не хочу потерять его из виду.

      Когда силуэт был готов, Хаддо решил отдать его Маргарет.

      – Прошу вас принять единственный имеющийся портрет Оливера Хаддо, – с галантным поклоном произнес он.

      – Благодарю вас, – холодно ответила она.

      Портрет был ей ни к чему, но она не знала, как отделаться от подарка шуткой, а быть грубой не хотелось. Оливер бережно вложил свой черный профиль в конверт и вручил его мисс Донси, не сомневаясь, что оказывает ей большую честь. Они пошли дальше и вскоре очутились возле балагана, на вывеске перед которым красовалось восточное имя. На парусине грубыми мазками были нарисованы зачарованные змеи, а над ними – какие-то слова арабской вязью. У входа, скрестив ноги, сидел араб и апатично постукивал по барабану. Увидев их группу, он обратился к ним на плохом французском языке, приглашая войти.

      – Не напоминает ли вам это мутный Нил, доктор Поро? – спросил Хаддо. – Зайдем глянем, что этот малый хочет нам показать.

      Доктор Поро обратился к заклинателю по-арабски. Тот просиял, услышав родной язык.

      – Он египтянин из Асьюта, – сказал доктор.

      – Плачу́ я, – заявил Хаддо.

      Он откинул брезент, закрывавший вход. Доктор Поро и Сюзи вошли, следом за ними без особой охоты двинулись Маргарет и Артур Бардон. Араб опустил брезент. Они очутились в грязной маленькой палатке, освещенной двумя тусклыми лампами, с десятком стульев, стоящих прямо на земле. В одном из углов неподвижно сидела женщина в какой-то бесформенной хламиде. Из-под грязной накидки, удерживаемой на голове причудливым украшением посередине лба, были видны только глаза, длинные темные ресницы насурьмлены, пальцы рук ярко окрашены хной. Когда вошли посетители, араб протянул ей барабан, женщина провела по нему дрожащими пальцами, извлекая протяжную, монотонную мелодию. Загадочную, нездешнюю.

      В палатке стоял специфический запах, на минуту перенесший доктора Поро на зловонные улочки Каира – едкая смесь ароматов ладана, розового масла и какой-то отвратительной плесени. Вошедшим стало трудно дышать, и Сюзи попросила у мужчин сигарету. Услышав английскую речь, хозяин обнажил в улыбке