Прорыв. Юрий Сергеевич Аракчеев

на меня.

      – Без всего? – спросил я нагло.

      Тут он взглянул на меня осуждающе и сказал:

      – У меня язык не повернулся бы ей предложить.

      Теперь это был оскорбленный Роберт. Он так смотрел на меня, будто я и на самом деле оскорбил божество. А между тем он вместе со мной считал такие фотографии не только не предосудительными, а наоборот прекрасными, видел у меня такие слайды, они нравились ему. И он, разумеется, не прочь был бы фотографировать так же, спрашивал, как это делается – какой фон нужно подбирать, какую выдержку и так далее. Восхищаться красотой женского тела – что ж тут плохого? В конце концов ведь это – та же природа, только, может быть, наиболее концентрированное, наивысшее выражение ее, разве не так? Но теперь Роберт воспринял мой вопрос так, словно я оскорбил его в лучших чувствах. То есть, фотографировать «без всего» как будто бы можно, но только в том случае, если не очень уважаешь, а если уважаешь, то, наоборот, нельзя? Почему же тогда он восхищался моими снимками? Он, что же, считал, что я не уважаю тех, кого фотографирую? Ну и ну.

      Досада опять взвилась во мне, но тотчас утихла. Тоскливо стало. Я смотрел на него, бодро жующего свой обед, и видел, что разубеждать и доискиваться справедливости бесполезно. Врет ведь. Очень хотел бы, но даже предложить боится. Вот и делает вид.

      Ну, что ж, ну, что ж, как выражается в таких случаях один мой философски настроенный приятель. Ну что ж! По крайней мере ясно. Я еще раз понял, что нужно избавляться от простуды как можно скорее и кончать с очерком. К тому времени, может быть, и погода наладится. И хорошо бы найти какого-нибудь парня – с ним организовать тандем. Все же именно это привлекало меня больше всего. Совместный всеобщий праздник, пусть с немногими участниками. Маленькая, но – модель «рая». Возможно это в нашей жизни? Или все-таки нет?

      6

      И прошел еще вечер. И еще ночь. Вечером я опять работал над очерком. А утром за завтраком увидел Роберта все таким же целомудренно-очарованным.

      – Что сегодня делаете? – спросил я между прочим.

      – Пойдем опять территорию вашу смотреть. Дома творчества.

      – Зайдете?

      – Не знаю. Видно будет.

      И почему-то ясно стало, что отношения у них на излете. И как далекая весть прозвучало «территорию вашу смотреть». Не ее ли это инициатива? Но нет, он не приведет ее ко мне. Ни за что!

      Погода была еще хуже, дул сильный ветер, морские волны вздымались и ровными шеренгами шли на берег, я подумал, что надо будет выйти потом на набережную пофотографировать волны. Очерк шел плохо. Дело в том, повторяю, что я понимал: как обычно, мои мысли и взгляды не совпадут с мыслями и взглядами редактора. Более того – чем лучше будет очерк с моей точки зрения, тем хуже будет он с точки зрения того же редактора. Обычное дело… Все же я сидел над ним, пытаясь найти приемлемый компромисс. Отчитаться за командировку надо, ничего не поделаешь. И все время я помнил, к тому же, что Вася-Роберт без всякой надежды и пользы встречается сейчас с девушкой, которая судьбой предназначена для меня. Однако представления о порядочности не позволяют мне… Опять компромисс! Глупость, конечно. И все-таки.

      Я