Страна анамнезия. Владимир Михайлович Жариков

агрессивное поведение. Санитар, женщина двухметрового роста быстро удалила ее в палату.

      – Это наша Нинка-картинка, – пояснил заведующий отделением Павел Иосифович Амброман, – называет себя Руслановой, лечится здесь уже два года, пока без улучшений. Мало кто помнит эту известную певицу сталинских времен, отсидевшую не один год в лагерях и ненавидящую охранников, называемых вертухаями. Она никогда не пела для лагерного начальства даже за привилегии. Пациентка точно копирует Русланову в ее манерах и поведении. Что послужило причиной заболевания неизвестно, да и образ забытой советской певицы как-то не современен.

      В мужской половине отделения, один из пациентов, обернувшись простынью, как мантией, выскочил из палаты в коридор. Обращаясь к посетителям, закричал: «Вы зачем сюда пришли, журналюги хреновы, вчера в подворотнях работали, а сегодня ко мне пришли на пресс-конференцию…. Что, не обучены брать интервью у звезды? Встали и пошли… отсюда, быстренько…, вон!».

      – Звезда российской эстрады! – снова пояснил завотделением, – мнит себя королем попсы, лечится у нас почти год, также пока без улучшений. Точно копирует популярного певца. Он всю жизнь являлся фанатом его таланта, но после известного скандала с журналисткой, разочаровался его поведением и у него случился первый психотический эпизод на этой почве. Психика не выдержала непристойного поведения кумира.

      – А мне не нравятся ваши белые халаты и айболитовские рожи, – кричал в след обходу больной, – мои ремейки лучше!

      Михаил Сергеевич во время обхода хранил полное и загадочное молчание, изредка записывая что-то в ежедневник. Заведующий Амброман все время пытался заглянуть ему через плечо и хотя бы краешком глаза прочесть эти записи, предполагая, что тот фиксирует все недостатки в его работе. Поскольку ему это не удавалось – ростом он ниже Новостроева, он иногда слегка подпрыгивал за спиной у Михаила Сергеевича, пытаясь с высоты «своего полета» прочесть какой-нибудь кусок фразы или предложения.

      – Павел Иосифович, Вы что так и будете прыгать за моей спиной? – спросил Новостроев, когда тот плюхнулся на пол, в завершение неудачного приземления, – допрыгаетесь! Так ведь травму можно серьезную получить! Я с Вами обстоятельно побеседую после обхода, вот тогда мы и проанализируем все мои замечания. Поверьте, угрозы для Вашей должности нет!

      – Да это у меня такая необычная реакция, – неуклюже оправдывался Амброман, – я, когда нервничаю, начинаю слегка подпрыгивать. Попрыгаю и успокаиваюсь! За это меня некоторые сотрудники в шутку называют кенгуру, а больные тушканчиком. Но я на них не обижаюсь! Иногда, самому становиться стыдно за то, что «прыгаю по отделению», нервничая по причине возмутительного недофинансирования…. Да я бы прыгал сколько нужно, лишь бы деньги давали нормально!

      Новостроев не записывал замечаний по работе заведующего отделением. Он делал письменные пометки в плане предстоящего эксперимента, отмечая особенности