Под маской хеппи-энда. Антон Леонтьев

своих родителей.

      – Ну, как сказать... – протянул я, тоже переходя на русский и чувствуя, что долго так стоять не смогу. – У меня двойное гражданство – американское и российское. Обычно подобное не допускается, но – последнее мне вернули еще в 90-м, особым постановлением Президиума Верховного Совета... Если хотите денег, то берите все, однако не трогайте старого и больного человека, который ничего плохого вам не сделал и лица вашего даже не видел, мисс...

      Господи, какую чушь я несу! Осталось только во всеуслышание заявить, что я – нобелевский лауреат, и тогда меня похитят и потребуют выкуп!

      – Тогда зачем вы меня выслеживаете? – спросил голос и прибавил пару непечатных американских ругательств.

      Внезапно до моего разумения дошло: на меня вовсе не бандиты совершили нападение – за спиной стоит красавица Таня Ларин! Каким же я был наивным – она специально свернула в проулок, чтобы иметь возможность взять меня на мушку!

      – Таня, если позволите, я вам немедленно все объясню, – произнес я и тотчас пожалел об этом: бандитка дала мне подзатыльник, да такой, что я застонал от боли.

      – Откуда тебе знать мое имя? – спросила она на том же ужасном русском.

      Не в состоянии выносить, как она уродует наш великий и могучий, я уже по-английски ответил:

      – Произошла какая-то ошибка, вы обознались, мисс...

      – Ври, ври, да не завирайся! – заявила по-русски Таня, видимо, как и некоторые представители волны эмигрантов, обожавшая русские фразеологизмы, вставляя их где следует и, по большей части, где не следует. – Ты знаешь, как меня зовут, следил за мной от отеля... Я что, по-твоему, слепая? Ты преследуешь меня!

      А я-то думал, что мне удалось остаться незамеченным! Да, когда дело имеешь с матерыми преступниками, лучше не зазнаваться. Получается, что все это время жертвой был я, а не Таня!

      – На полицейского или агента ФБР ты не похож, – тем временем рассуждала вслух она, – да и слишком старый, тебе за семьдесят. Бэзил Бэскакоу, Бэзил Бэскакоу... Какое-то знакомое имя. Ты политик, что ли? В русском конгрессе сидишь?

      – Слава богу, нет, – с достоинством ответил я, – но предложения от двух партий были. Таня, разрешите все вам объяснить. Но только пообещайте, что не будете стрелять в меня, пожилого человека, к тому же лауреата Нобелевской премии. Ведь за убийство здесь, во Флориде, могут отправить в камеру смертников.

      Мои слова о Нобелевской премии и камере смертников возымели нужный эффект, и давление стали на мой позвоночник исчезло. Однако мне пришлось, так и не поворачиваясь лицом к Тане, рассказать обо всем, что произошло в прошедшие дни. Упомянул я и о том, что мы с ней уже встречались, и живописал, как она огрела меня мешком с отмычками и похитила мой автомобиль.

      Наконец мой рассказ был завершен, но ответа от Тани не последовало. Очень осторожно, опасаясь выстрела, я обернулся; мне все казалось, что никакой Тани за моей спиной сейчас не окажется, ведь она могла давно сбежать. Однако нет, девица была все еще там.

      – Если