Эффект Бандерлогов. Александр Дав

Таганке?

      – Да… на Марксистской… Ну, или на Таганке. Короче, в семь. Пока.

      – До встречи…

      На встречу Люба опоздала ровно на десять минут. Она выплыла на площадь, заставив обернуться всю мужскую половину плотного потока пассажиров в час пик. Ярко-жёлтый плащ, красные туфли на умопомрачительной шпильке, такого же цвета шарф и сумка. Перчатки тоже ярко-красные, до локтя, на голове копна красивых волос, собранных в большой, объёмный, но очень элегантный ком. Рома вышел навстречу, нелепо поправляя очки. Он пожалел, что не последовал совету своего нового шефа – сменить гардеробчик. Нелепая одежда… эти курносые туфли. Надо было, конечно, всё это выбросить и купить новое, элегантное.

      Люба, не замечая разительного различия между ними, бойко обняла Рому, поцеловала в рот и, поправляя волосы, затараторила скороговоркой:

      – Я, прости, опоздала. Как всегда, дура! Вышла не в ту сторону, представляешь. Хотела дорогу перейти, а там этот… с палкой. Машет этим хвостом от зебры. Свистит. Я ему – «фак». Он за мной. Народ ржёт.

      Он грохнулся. Пока помогла встать, отряхнула, извинялась… Ой, а ты же говорил на машине. А какого цвета? А марка? Да ты в помаде! Это я, что ли? Дай вытру.

      Хмурый народ, серой змеёй, с вкраплениями молодой цветастой поросли, тянувшейся к входу в метро, смотрел в основном безразлично на влюблённую пару. Но были и пристрастные в своих взглядах. Некоторые женщины смотрели с ненавистью на яркую блондинку. Некоторые мужчины хмуро ненавидели Рому, раздевая Любу глазами и вспоминая свою нелепую вторую половину, пропахшую кухней. Настроение от этого у них не улучшалось.

      – Что за народ, – Люба взяла Рому под руку, и они пошли к парковке. – Ни одной улыбки. Я что, так ужасно выгляжу?

      – Ты! – Рома закивал головой в разные стороны, не в силах описать всю прелесть девушки.

      – Я тоже думаю – отпад! Прежде всего, тебя надо приодеть. У тебя какая копейка есть?

      – Конечно… и очень даже много. Меня в проект…

      – Отлично. Это твоя тачка? – Люба указала на старенькую семёрку «Жигулей».

      – Нет, вот, – смущаясь и краснея, промямлил Зюлькинд.

      Новенькая «Шкода» казалась ему верхом совершенства.

      – Клёвая. А какая марка? «Ауди», что ли?

      – Ну, концерн «Фольксваген». А марка, вот, совместная – «Шкода», да.

      – Открывай. Я сама шкода, с детства. Бабуля так называла. Клёво – шкода, в шкоде, – Люба задорно засмеялась, усаживаясь на переднее сиденье. – Давай рули в Атриум, тут рядом. Я покажу.

      Через десять минут они въехали на подземную стоянку торгового центра.

      – Ой, Ромка, я так скучала за тобой!

      – По тебе…

      – Какая разница. Бабушка говорила – «за тобой». Так прикольней. А трахни меня прямо здесь. В тачке. Пробовал?

      У Ромы пересохло во рту. Он смотрел, как Люба подняла плащ, юбку и поставила ноги на торпеду служебной «Шкоды», перед собой, отодвинув предварительно сидение до упора назад.

      – Й-я-а,