.

в подавляющем большинстве случаев тяжело вычислить. Мне припомнилась история, которая приключилась с одной из моих подруг много лет назад. Милая и интеллигентная преподавательница вуза, специалист по греческому языку, получала до ужаса скабрезные послания. Неизвестный автор, скрывающийся за малоприличными инициалами Х.У., в крайне нецензурных фразах информировал бедную женщину об интимной стороне ее же жизни. Затем такие же письма стали приходить прочим работникам кафедры и факультета. Жертва была на грани нервного срыва, пыталась даже покончить жизнь самоубийством. А некто площадными выражениями и с гадкими подробностями плел небылицы, обвиняя мою подругу черт знает в каких извращениях и тайных сексуальных пристрастиях. Не хочу вспоминать, о чем шла речь в анонимках, но даже бывалые полицейские краснели и пыхтели, читая эту мерзость. Искали таинственного автора долго и мучительно на протяжении трех лет. Моя подруга была вынуждена уйти с работы, она поседела, заработала язву и два инфаркта. Каково же было всеобщее изумление, когда совершенно случайно анонимщик нашелся – ее мучителем оказалась лучшая приятельница, которая все время остро сопереживала и всемерно заботилась о бедняжке. Эта особа, кстати, доктор филологических наук, профессор, заместитель заведующего кафедры, чувствовала себя обиженной судьбой, ее раздражал карьерный взлет и семейное счастье жертвы, поэтому она, тихая серая мышка, и взялась за стряпанье непристойностей, от которых покраснел бы и Веничка Ерофеев вкупе с Генри Миллером.

      – Так вот, если бы это касалось меня, то я бы плюнул на эти писульки, – продолжал Михасевич. – Но Юлиана очень чувствительна, тем более после того, как… как американская киноакадемия не оценила мой фильм по достоинству, она находится в перманентной депрессии. Это происки завистников и бесталанных сволочей! И тут эти письма.

      – Марк, – сказала я, – даже не являясь частным детективом, могу сказать одно, и вряд ли это тебя утешит, – действует кто-то из близкого окружения. Автору известен точный адрес в Варжовцах, а это узнать, я думаю, для непосвященного сложно. Ведь ни твой адрес, ни твой телефон в справочниках не значатся, так? В горсправке таких данных не сообщают. Кроме того, почему анонимщик не советует ехать Юлиане в Экарест?

      – Обычная угроза, – произнес непонимающе Марк Михасевич.

      – Скорее всего, – согласилась я. – Но важно не его намерение, а то, что ему было известно: твоя жена собиралась ехать в столицу именно в тот день.

      Марк растерянно произнес:

      – Фима, я же знал, что ты – голова! Ты абсолютно права – Юлиана ездит в Экарест не так часто, где-то раз в две-три недели. Тем более у нас сейчас напряженные съемки, в столице бываю в основном только я, понимаешь, я параллельно работаю над четырьмя проектами, надо держать руку на пульсе, за всем следить, со всеми договариваться…

      Я вспомнила телефонный разговор с экарестским градоначальником.

      – О том, что в столицу нужно смотаться, становится известно накануне, максимум за два дня. Такая же ситуация и с Юлианой.

      –