Последний князь Феодоро. Вячеслав Сергеевич Мартынов

этого слюнтяя дать показания против женоподобного Паисия.

      – Совершенно верно.

      – Ну, предоставь это мне. Прекрасная идея, Моше. Ты действительно гений.

      – Я всего лишь скромный караим.

      При этих словах они вернулись в соседнюю комнату.

      – Эй ты пресмыкающееся, – крикнул Костас Аркадию, – слушай внимательно и запоминай, потому что от этого будет зависеть твоя никчемная жизнь. Сейчас мы отпустим тебя, и ты отправишься прямо к своему дружку. Скажешь ему, что все в порядке и документы ты уничтожил. Естественно о нашей приятной встрече ты не скажешь ни слова. Думаю, это понятно?

      – Да понятно,– отвечал совсем поникший Аркадий.

      – В нужное время я воспользуюсь твоей помощью в качестве свидетеля и когда я тебе прикажу, ты расскажешь о том как, когда и зачем тебя посылал сюда Паисий. И не забывай, что твоя жизнь зависит теперь от меня. Хоть одна неосторожность с твоей стороны повлечет ее окончание. Ты хорошо меня понял?

      – Понял.

      – Я тебя предупредил, а теперь проваливай прочь и не забудь, что в нужный день ты поведаешь всем об этой ночи, а пока забудь все.

      – Как прикажете,– скулящим голосом ответил Орест.

      С этими словами Костас поднял своей огромной рукой Аркадия с пола, протащил через все здание и сильным пинком вышвырнул вон из казначейства.

      – Славный и сговорчивый этот парень, не так ли, – спросил у Михаила наблюдавший за всей этой расправой Моше?

      – Да уж, сама любезность, – ответил Костас и они, оба засмеявшись, собрали все бумаги и удалились из казначейства.

      Глава двенадцатая. Такое радостное утро

      Утром Паисий ликовал. Как ловко он все придумал. Как все легко воплотилось в жизнь. Казалось, сама богиня Фортуна ему благоволила.

      Когда ночью к нему пришел Аркадий и сообщил, что он уничтожил злосчастные бумаги, то радость ослепила главного казначея и он даже не заметил растрепанного и взволнованного вида своего непутевого сообщника. Не обратил внимания, что того до сих пор трясет от пережитого и не услышал, что Аркадий запинается на каждом слове. Ему было на это уже наплевать. Он торжествовал, он был триумфатором, никто не мог сравниться с ним в хитрости и ловкости. Ах, как же замечательно он все провернул. Поэтому рано утром Алексей Паисий приказал принести ему самый дорогой свой костюм из фиолетового бархата и, надев его, широко улыбаясь, направился в казначейство.

      Придя туда самым первым, он тихонько прошел в архив и также тихо и незаметно достал поддельные бумаги из своей сумки и положил их на место украденных. А после этого, как ни в чем не бывало, направился в свой кабинет и занялся привычными делами.

      Не менее радостным было и утро в доме Михаила Костаса. Он проснулся в прекрасном расположении духа, который стимулировался стопкой документов, лежавших в ящике его стола, так ловко добытых им вчера у Аркадия Ореста. Наконец, у него появился отличный шанс окончательно добиться победы над своим врагом, и он не желал более оттягивать этот