Солдат. Василий Сахаров

Сашко, ты закон знаешь, или выкупаешь всё, или ничего.

      – Ладно, беру. – Я аккуратно выложил перед ним восемь новеньких жёлтых кружков с выбитым на них гербом Кубанской Конфедерации, крепостной стеной, бунчуками, двуглавым орлом и несколькими флагами, символизирующими наши полунезависимые республики.

      Глаза старосты, не часто видевшего наличку, загорелись алчным блеском, монеты моментально исчезли со стола, а у меня на руках уже через минуту оказался планшет моего отца. Что в нём находится, смотреть я не стал, а сразу же передал его на хранение Исмаилу. Дело наше было сделано, и мы навалились на угощение. Особо рассиживаться не стали, так, хряпнули по полста грамм самогонки, чисто ради приличия, плотно поели да засобирались. Демидов нас не держал и был только рад нашему скорому отъезду, но напоследок, когда он провожал нас к машине, я с ним всё же переговорил.

      – Дядька Никита, а где сыновья твои?

      – Нет их, на охоте они, – сразу же выпалил староста.

      – А дочка?

      – Тоже нет, замуж её выдал, в станицу Пятигорскую, что за Горячим Ключом сразу. А ты зачем спрашиваешь?

      – Накостылять им всем по шее хотел.

      – Ты, это… – замялся Демидов, – зла на нас не держи, Саня. Я ведь староста, за всех людей поселковых думать должен, а если все разбегутся, то кто останется? Вон, ты приехал мимоходом, а молодёжь уже через щели в заборах высматривает, что и как, на форму вашу и оружие пялится. По весне, как пить дать, человека три‑четыре до города побежит.

      – Ладно, староста, – хлопнул я его по плечу, – ты тоже извиняй, если что не так.

      – Вот и хорошо. – Никита грамотно изобразил на лице умиление и чуть скупую мужскую слезу не пустил. – Что с остальными твоими вещами делать, Саня?

      – Раздай людям, там всё равно ничего ценного нет, а у тебя в амбаре вещи только сгниют зазря. – Я махнул рукой и задал ему иной вопрос: – Слышь, дядька, а чего это ты реквизиции ждёшь, ведь не было уже давно ничего подобного?

      – Реквизиция и дополнительный продовольственный налог вводится всегда, когда у нас война, ты это знаешь, Грамотей, так по закону. Последний раз такое было, когда пиратов в Приморо‑Ахтарске уничтожали, пять лет назад. Да ты и сам помнишь, как тогда нам всем голодно было, ведь и родители твои тогда померли. Потом жить стали лучше, но закон этот никто не отменял, и несколько дней назад меня из Горячего Ключа известили, что вскоре война и чтоб, значит, был готов, на днях солдаты с чиновником прибудут. А потому, вы только через Малый Дыш переправились, наши охотники прибежали, говорят, солдаты на машине едут, а с ними ты. Вот народ наш и перепугался, мол, Саня все наши тайники знает, военным всё выдаст, и помчался добро своё по другим тайникам перепрятывать да скотину дальше в лес угонять.

      – Значит, говоришь, война вскоре?

      – Мне так чиновник городской сказал, а он зазря болтать не будет.

      Понятно, значит, всё же война, как я и думал. До войск ещё ничего не дошло, только