Принцесса с дурной репутацией. Надежда Первухина

видно, услышал мою молитву и послал мне вас.

      – Вообще-то, я здесь в качестве компаньонки герцогини Оливии.

      – Это ничего не значит. Оливия любит быть одна, и мы с вами составим прекрасную пару собеседников, поверьте. О, а вот и его светлость!

      И верно. В зал вошел герцог, сопровождаемый двумя огромными поджарыми черными собаками. Фигаро ударил в маленький медный гонг:

      – Его светлость герцог Альбино Монтессори! Прошу к столу, господа!

      Все немедленно разбились на пары, мужчины подвели к столу своих дам, усадили и уселись сами. Мы – молодняк – не отстали в изяществе. Просто балет какой-то, а не обед! Даже собаки сидели по обе стороны от герцогского кресла с видом аристократическим и высокопарным.

      Немедленно за нашими спинами засновали слуги, выкладывая на серебряные тарелки горячие и холодные закуски. Чего тут только не было! Фаршированные телячьим паштетом фазаньи яйца, мясное ассорти с несколькими видами приправ и пряностей, трехслойные жирные рулеты, наколотые на серебряные шпажки, моченные в вине яблоки, резные фигурки из перченого сала дикого вепря… Это лишь то, что я успела разглядеть. Возле меня остановился слуга с подносом:

      – Что угодно госпоже?

      – Рулет и мясное ассорти из белого мяса.

      Слуга немедленно положил это в мою закусочную тарелку, и я возблагодарила Исцелителя за то, что в пансионе нас учили правилам поведения за столом. К закусочной тарелке не полагалось ножа, а лишь двузубая вилка, и нужно было прилагать все усилия, чтобы при помощи этой вилки есть, не роняя ничего в тарелку.

      У меня получилось. Тут виночерпий герцога налил вина в его чашу, слуги так же поступили с нашими бокалами.

      – Ваше здоровье, господа, – негромко сказал герцог, приподнимая бокал.

      Он пригубил вина, и я почувствовала, что атмосфера стала менее напряженной. Гости мессера Альбино принялись пить, есть и трещать меж собой так, будто до этого момента молчали, словно рыбы.

      Едва подносы с закусками стали пустеть, слуги принялись обходить стол с несколькими супницами из фарфора густо-синего цвета, кажется, это чрезвычайно дорогой сорт фарфора, его называют «кобальтовый лоск». Было три вида супов: сырно-луковый с сухариками и мясными шариками, рыбный – из трех сортов рыбы и, как я слышала еще в пансионе, входящий в моду у знати суп из капусты, нескольких видов колбас и отварной свеклы.

      Я решила попробовать модный суп. И что же? Он почти не отличался от тех щей, что готовила моя приемная мать в своем трактире! Эту знать с ее странными вкусами просто не поймешь.

      К супу также подали вино, я отпила из бокала и услышала, как меня окликает Юлиан:

      – Прелестнейшая Люция, неужто капустный суп так увлек вас, что вы не хотите одарить меня беседой?

      Я посмотрела на Юлиана:

      – Отнюдь. Просто этот суп удивил меня.

      – Чем же? Капустой?

      Я улыбнулась:

      – Нет, тем, что в простонародье он называется «щи» и подается в любом приличном трактире за два