Проект «Феникс». Франк Тилье

стеклом. Тут просто воняло смертью, и не существовало никаких средств избавиться от этого жуткого запаха. Люси приходилось вести по таким же мрачным коридорам родителей, братьев, сестер – на «опознание», и многие падали в обморок, еще не увидев тела. В том, что приходишь сюда, уже есть что-то невыносимо бесчеловечное. Что-то противоречащее природе.

      Она замерла у стекла, через которое было видно, как по ту сторону двери человек в маске идет к столу из нержавеющей стали. Стола, впрочем, она не видела – просто знала, что такой стол там есть. Сколько раз она переживала подобные сцены, и сколько раз чувствовала при этом, что вот оно – начало нового дела, нового расследования, сколько раз надеялась, что дело будет волнующим, даже необычным, выдающимся. Она была совсем как этот чертов судмедэксперт, для которого мертвый ребенок всего лишь еще один объект изучения и который, вернувшись домой с работы, нальет себе рюмочку и сядет смотреть телевизор.

      Но сегодня для нее все иначе. Сегодня она полицейский и потерпевшая в одном лице. Она и охотник, и добыча. И мать у тела мертвого ребенка.

      Только не одна из моих дочек. Неизвестная девочка. Чужая девочка. Другие родители скоро будут плакать здесь – на том месте, где сейчас стою я.

      Почерпнув в этих заклинаниях немного мужества, Люси взялась обеими руками за дверную ручку, вдохнула так глубоко, как только смогла, и шагнула вперед.

      Пятидесятилетний мужчина припарковался в глубине стоянки Института судебной медицины позади фургончика, в котором привезли оборудование. Стратегически удобная позиция: отлично видно, кто входит в здание, кто выходит, а сам не привлекаешь ничьего внимания. Трехдневная, по меньшей мере, щетина, глаза за темными очками с кое-как склеенной и обмотанной скотчем дужкой, лоб в мелких капельках пота – незнакомец смахивал на злоумышленника. Эта жара, эта проклятая жара, как она давит, до чего липкий, плотный воздух… Не переставая обдумывать ситуацию, он приподнял очки, вытер носовым платком веки. Что лучше: пойти туда первым и первым узнать, что там с телом девочки, или подождать, пока выйдут ребята из судебной полиции, присутствовавшие при аутопсии, и расспросить их?

      Притулившись на заднем сиденье своей машины, Франк Шарко массировал виски. Долго-долго. Сколько же часов он не спал? С каких пор по ночам он только ворочается в постели с боку на бок, съежившись под одеялом, как провинившийся мальчишка? Из радиоприемника лилась тихая музыка, в открытые окна врывался не легкий ветерок, а все тот же удушающе-жаркий воздух, веки сами собой опускались, голова клонилась набок, но, не дав ей соприкоснуться с подголовником, он рывком вернулся в вертикальное положение – телу хотелось спать, мозг не давал ему заснуть.

      Комиссар полиции из Центрального управления по борьбе с преступлениями против личности плеснул из бутылочки на ладони теплой минеральной воды, провел мокрыми ладонями по лицу и вышел из машины немного размяться. От жаркого воздуха одежда еще сильнее прилипла к телу. Франк казался себе идиотом.