Royals. Рейчел Хокинс

или делая уроки, – я гадала, что сталось с Бекки и Джошем. Они по-прежнему любят друг друга? Скучала ли Бекки так же, как я?

      Впрочем, Бекки никогда не приходилось видеть лицо своей сестры на обложке журнала.

      И сама она не светилась в желтой прессе.

      Бр-р.

      Скандал из-за фоток с выпускного по-прежнему причиняет такую боль, как будто в груди у меня застрял клубок терновника. Думать о нем – все равно что тыкать в больной зуб. Вроде бы отвлекаешься и забываешь, как это больно, но стоит сосредоточиться – и оказывается, что больше ни о чем ты думать не в состоянии.

      А значит, сейчас мне нельзя думать об этом, иначе я, наверное, расплачусь прямо в подсобке «Быстро-вкусно». Трудно представить более унылый вариант развития событий. Это еще хуже, чем те сцены в кино, где умирают собачки. Поэтому – нет, никаких слез.

      Я вскидываю на плечо свою потрепанную лоскутную сумку и шагаю к двери.

      Когда я выхожу на парковку, на улице так ослепительно светло и жарко, что я щурюсь и лезу в сумку за солнечными очками. Нетрудно представить, чем я буду заниматься вечером. В основном сидеть в обнимку с кондиционером и читать новую мангу, которую вчера купила.

      – Дэз.

      А вот и больной зуб.

      Супер.

      Майкл стоит, прислонившись к желтому бетонному столбу перед магазином – ноги скрещены, темные волосы падают на глаза. Наверное, он долго репетировал эту позу. Майкл Дорсет просто чемпион по умению красиво прислоняться. Если бы существовали Олимпийские игры для Самых Сексуальных Парней, он бы каждый раз брал золото за Двойной Прислон.

      К счастью, у меня теперь иммунитет к Двойному Прислону ©.

      Надев очки, я грожу ему пальцм.

      – Ни фига.

      Майкл хмурится. У него очень нежные черты лица – круглые щеки, красивые карие глаза. И я готова поклясться, что он как-то так договорился со своими волосами, чтобы они ниспадали на лоб самым привлекательным образом. Месяц назад при виде этого человека я бы растеклась в лужицу. Я бы непременно протянула руку и отвела с его лица прядь волос. Я была влюблена в Майкла Дорсета с девятого класса. Он всегда тусил с ребятами поинтереснее, чем я (признаю, что очки и футболки не особенно меня красили), но наконец в прошлом году мы стали парой.

      – Я совершил ошибку, – говорит он, сунув руки в карманы.

      На нем невообразимо тесные джинсы – почти лосины, – а на запястье моя резинка для волос. Зелененькая.

      Подавив детсадовское желание отобрать ее, я надеваю сумку на другое плечо.

      – Это еще мягко говоря.

      На парковке жарко, и я вдруг вспоминаю, что на мне, поверх одежды, по-прежнему надет зеленый магазинный фартук. Майкл весь в черном, как обычно, но, кажется, ему это совсем не мешает, наверное, потому, что жира у него в организме не больше шести процентов.

      Я совершенно не хочу вести этот разговор здесь – и прохожу мимо, направляясь к машине.

      – Послушай, – вкрадчиво говорит Майкл, направляясь следом, – давай хотя бы поговорим.

      Асфальт скрипит