Сонеты и поэмы. Уильям Шекспир

и он в их спор и без усилий

      Сдается в плен. Увы, его позор

      Не торжество для гордых, а укор.

      Пусть лучше враг трусливый убегает:

      Над ним победа их не привлекает.

      Теперь Тарквиний видит, что язык

      Ее супруга – скряга настоящий:

      Он похвалой унизил дивный лик,

      Все похвалы красой превосходящий.

      Лукрецию увидев, он постиг,

      Что свой восторг не выразить словами,

      И расточил хвалы свои – глазами.

      Но демона пленившая святая

      Не прозревала вероломных ков:

      Кто чист, тот тьмы не видит, сам сияя;

      Так птицы, не видавшие силков,

      Ловушек не боятся. Но таков

      Обычай: гостя, скрывшего под маской

      Злой умысел, она встречает лаской.

      Царь скрыл его своим высоким саном:

      Презренный грех под царственным плащом.

      Казалось, он был чужд позорным планам;

      Но глаз восторг тревожным огоньком

      Их выдавал. Все охватив кругом,

      В богатстве бедный, низкий в изобильи,

      Томился он желанием в бессильи.

      Но ей темны очей его намеки,

      Их смысл она постигнуть не могла;

      Хрустальных книг таинственные строки

      Она душой невинной не прочла.

      Крючки, приманки… Нет, не поняла

      Тех глаз она; его не осуждала:

      Как будто солнце перед ним сияло.

      О Коллатине вся его беседа.

      Ее супруг в Италии гремит:

      Его венчает лаврами победа,

      Ему война бессмертие дарит.

      Лукреция восторженно молчит

      И только руки к небу воздымает;

      Богов за все удачи прославляет.

      В своих словах от избранной им цели

      Далек Тарквиний, просит извинить

      За посещенье. Тучи не посмели

      Пророчеством ей сердце омрачить.

      Приходит ночь, чтоб страхом все затмить

      И наложить на мир свои печати,

      Скрывая день в угрюмом каземате.

      И вот уж ждет Тарквиния постель,

      Он утомлен: за полночь длился ужин.

      Но перед ним – негаснущая цель,

      В нем кровь кипит, хоть телу отдых нужен.

      Свинцовый сон идет к тому, с кем дружен.

      Все отдохнуть стремятся от трудов,

      Все, кроме душ мятежных и воров.

      Один из них, Тарквиний, возлежал,

      Обдумывая замысел опасный…

      Его свершить решил он, хоть дрожал

      За дерзкий план, безумный и ужасный.

      Но страх порой – толчок к успеху властный,

      И, если смерть грозит за дивный клад,

      Пусть смерть идет, но нет пути назад.

      Кто к многому стремится, поневоле

      Свое, чужое ставит наугад,

      И чем надежда алчнее и боле,

      Тем меньше жизнь дает ему наград.

      И, выиграв, не станет он богат:

      Уходит все на выплату по счетам,

      Богач-бедняк становится банкротом.

      Задача всех – в преклонные лета

      Обставить жизнь богатством и покоем;

      Из-за того борьба и суета,

      На этом мы