Бог-скорпион. Уильям Голдинг

Дом задвигался, гнев сошел с его лица. Он провел ладонью по лбу:

      – Ах да. Конечно. Совсем забыл.

      Он свесил ноги с ложа и сел.

      – Знаешь, мне…

      – Да, Высокий Дом?

      Высокий Дом взглянул на лежащую дочь.

      – Это было замечательно, дорогая. Очень обольстительно.

      Верховный наклонился к нему:

      – Что ж, тогда…

      Болтун в отчаянии приплясывал между Прекрасным Цветком и ложем:

      – Это твой долг, Высокий Дом! Долг!

      Высокий Дом сидел, упершись ладонями в ложе. Он напряг руки, напружинил бицепсы. Подтянулся, подобрал живот, так что под дряблыми телесами слабым намеком обозначились мышцы. Несколько секунд он оставался в таком положении.

      – Ну же, Высокий Дом! Пожалуйста.

      Бог выдохнул набранный воздух. Он сидел, невидяще глядя перед собой, безвольно повесив руки, обмякнув телом, снова выставив гладкий круглый живот. Потом проговорил бесцветным голосом:

      – Не могу.

      С шумом, напоминающим свист пролетевшей мимо чудовищной стрелы, он снова втянул воздух. Никто в зале не осмеливался поднять лица. Никто не осмеливался пошевелить пальцем или моргнуть.

      Вдруг Прекрасный Цветок вскочила на ноги. Спрятав лицо в ладони, сотрясаясь всем телом, она медленно прошла через весь зал, и занавес сомкнулся за ней.

      Из тени позади ложа к Богу метнулся юноша. Наклонился, прошептал что-то на ухо.

      – Ах да. Сейчас иду.

      Бог встал, и шелест пронесся по залу – то вслед за ним поднялись все присутствующие; но никто по-прежнему не смел поднять глаз, произнести слово. Высокий Дом последовал за юношей темными коридорами и вышел во внутренний двор. Тьма ночного неба густела над головой, растекаясь по небосклону, и на нем ярче проступал неисчислимый небесный народ. Ниже, под крадущейся ночью, ближе к горизонту, небосвод был голубее, светлее и едва ли способен вынести наваливающуюся тяжесть тьмы. Высокий Дом задержался на миг, только для того чтобы окинуть взглядом эту светлую полосу, тихо присвистнул и поспешил в угол двора. Там он негромко сказал юноше:

      – В самый раз я сегодня успел, а?

      В углу двора стоял алтарь, пристроенный вплотную к стене. Высокий Дом окропил себя святой водой, опасливо озираясь на темнеющее небо. Бросив щепотку благовонной смолы на тлеющие угли, он пробормотал несколько слов, и густой столб белого дыма поднялся над жертвенником, теряясь в темноте. Бог поспешил сделать то же самое в трех других углах двора. Потом постоял некоторое время, следя за тем, хорошо ли поднимаются столбы дыма, и направился обратно в пиршественный зал, бормоча на ходу то ли себе, то ли юноше:

      – По крайней мере небесный свод поддерживать я еще способен.

      Гости в зале все так же сидели за столами, потупив взоры и храня молчание. Болтун стоял на коленях подле ложа, вцепившись в ножку, словно утопающий. Высокий Дом взобрался на ложе и улегся на бок.

      Потом проговорил:

      – Я бы выпил.

      Но