Ореховый лес. Мелисса Алберт

наша машина все еще стоит у Гарольда в подземном гараже.

      Гарольд еще не сделал для Эллы копию ключа от гаражного лифта – должно быть, боялся, как я в детстве, что она внезапно уедет из города. Но запасной ключ точно был у консьержа, и я пошла обыскивать его стол.

      Огромная связка ключей лежала рядом с недоеденной порцией суши из японской забегаловки. Я быстро огляделась на случай, если он вдруг нарисуется у меня за спиной с палочками для еды в руке, но вестибюль оставался пустым. Прижав связку ключей к груди, чтобы они не звенели, я прокралась к лифту, спускавшему в гараж.

      Когда мы спускались на парковочный этаж впервые, я ожидала, что гараж Гарольда окажется беломраморным, с узорной плиткой на полу. Но он был таким же, как все на свете подземные гаражи – бетонной коробкой, слегка пахнувшей автомобильными выхлопами. Нашу машину я разглядела еще из дверей лифта – она скромно притулилась между «мерседесом» и «БМВ». Какой-то придурочный ребенок богатеньких родителей пальцем вывел матерное слово на ее грязном заднем стекле.

      Я долго смотрела на машину, словно пытаясь себя убедить, что она и правда здесь. Достаточно долго, чтобы тени в гараже стали казаться слишком длинными, а на языке появился привкус пыли и железа – привкус злой судьбы. Я отступила в глубь лифта и давила на кнопку «Вестибюль» до тех пор, пока двери не закрылись.

      Когда я вернулась на улицу, было около пяти. Как и всяким погожим ранним вечером, Нью-Йорк разыгрывал свою любимую пьесу, выступая в роли самого себя. В такие вечера он заставляет вас забыть кучи мусора на улицах, или ужасные сэндвичи по двадцатке за штуку, или парня, который в час пик в поезде метро расстегнул перед вами ширинку… А всего-то линия горизонта подергивается золотом, в лицо ударяет запах жареных орешков, а рядом на тротуаре вырисовывается брат-близнец Леонардо ди Каприо, что-то бормочущий в свой мобильник. Дешевый трюк, но всегда срабатывает.

      Однако сегодня он не сработал, потому что в моей крови кипел адреналин, а мозг все старался заглянуть за угол чужого нового мира, в котором я даже не представляла, как жить. Мира, в котором моя мама попросту исчезла. Я сходила с ума. Пропажу матери я обнаружила не более часа назад. Но этот конверт на подушке, казавшийся таким неправильным, и страх, угнездившийся у меня внутри, говорили, что я имею право паниковать.

      Титульная страница. Что это – предупреждение? Приглашение? Ключ? Тот, кто оставил ее, заходил в мою комнату. Его рука зависла над моей подушкой, прежде чем опустить письмо.

      Может, это насмешка? Он дразнит меня: я тебя вижу, я неподалеку, запертые двери и ключи от лифта для меня не препятствие. Но если это все-таки ключ к разгадке – и в сказке содержится нечто, намек или подсказка, – я должна ее прочитать. Где мне взять «Истории Сопредельных земель»? Я могла придумать только одно место.

      Я пробежала восемь кварталов – хотелось слегка растратить тревожную энергию, электризовавшую тело. Я знала, где живет Эллери Финч, потому что его отец, Джонатан Абрамс-Финч, был богаче Господа Бога и поэтому жил