Магия безумия. А. Г. Говард

растения и насекомых как средства связи с подземным королевством».

      Я замираю. Мир вокруг начинает вращаться. Это какой-то головокружительный крах логики. Если авторы не врут, если я имею дело не с чьей-то больной фантазией, значит, у Элисон и у меня есть свойства каких-то странных мистических существ.

      Невозможно.

      Машина подскакивает на выбоине, и я роняю мобильник. Когда я его поднимаю, оказывается, что сайт закрылся и Сети нет.

      – М-мать…

      – Просто яма. – Деб сбрасывает скорость и лениво поглядывает на меня. Просто воплощенное хладнокровие.

      Я устремляю на него яростный взгляд.

      – Лучше смотри на дорогу, ты, гений.

      Он переключает скорости с третьей на четвертую и ухмыляется.

      – «Косынка» не задалась?

      – Я ищу инфу о насекомых. Здесь налево.

      Я убираю телефон в рюкзак. Из-за поездки в лечебницу нервы у меня на пределе; вероятно, я читаю совсем не то, что написано буквами. Но пусть даже я почти в этом уверена, узел в животе не желает распускаться.

      Джеб сворачивает на длинную извилистую дорогу. Мы проезжаем мимо выцветшего указателя: «Психиатрическая лечебница. Мир и покой для усталого разума – с 1942 г.».

      Мир. Ну да. Скорее, ступор под действием лекарств.

      Я опускаю окно и впускаю в салон теплый ветер. «Гремлин» пыхтит вхолостую, пока мы ждем у автоматических железных ворот.

      Открыв бардачок, я достаю небольшую косметичку и шиньон, который Дженара помогла мне сделать из яркой синей пряжи. Пряди скреплены и скручены, чтобы выглядеть как дреды.

      Мы направляемся к четырехэтажному зданию, которое стоит вдалеке; на фоне ясного неба оно кажется кроваво-красным. Похоже на пряничный домик. Но белая дранка на остроконечной крыше больше напоминает оскаленные зубы, чем сахарную глазурь.

      Джеб паркуется рядом с папиным пикапом и глушит мотор. «Гремлин» со скрежетом замолкает.

      – И давно у твоей машины такой звук?

      Он снимает очки и внимательно разглядывает приборную панель, изучая цифры.

      Я перебрасываю косу через плечо и стягиваю с волос резинку.

      – Где-то неделю.

      Волосы падают мне на грудь платиновыми волнами, как у Элисон. По папиной просьбе я их не крашу и не стригу, потому что напоминаю ему маму. Поэтому приходится изобретать альтернативные способы самовыражения.

      Я наклоняюсь, так что волосы, струясь, покрывают мои колени. Надежно закрепив шиньон, откидываю голову назад и замечаю взгляд Джеба.

      Он тут же принимается смотреть на приборную доску.

      – Если бы ты не сбрасывала мои звонки, я бы уже проверил тебе мотор. На этой машине нельзя ездить, пока всё не исправят.

      – Успокойся. «Гремлин» просто немного хрипит. Пусть пополощет горло соленой водой.

      – Это не шутка. Что ты будешь делать, если застрянешь где-нибудь в чистом поле?

      Я накручиваю прядь волос на палец.

      – Хм… даже не знаю. Покажу