След лисицы на камнях. Елена Михалкова

нашу Верку? – резко перебила женщина.

      – Нет, – сказал Бабкин, внимательно глядя на нее. – Вернее, мы не знаем. Вот, ищем.

      – Кать, я на пять минут, – бросила она.

      Они просидели под неуютным светом люминесцентных ламп не меньше часа. Когда схлынула насытившаяся волна офисных работников, раздатчица молча поставила перед Бабкиным тарелку жидкого супа и компот.

      – Хабалка она, – ласково говорила Света, вертя в руках бумажную салфетку. – Я б, может, сама ее убила, если б у Петьки руки прежде моего не дошли.

      Они были знакомы с Бакшаевой больше десяти лет. «В буфете на Ленинградском зацепились языками. Я там всего пару месяцев продержалась, Верка и того меньше».

      Из рассказа Светланы вырисовывался образ человека жадного, скандального и бесцеремонного. Вера занимала деньги и не возвращала. Брала по чуть-чуть: то сто рублей, то пятьдесят, но для нее, похоже, было делом чести присваивать их. На тех, кто отказывался ссужать ее, накидывалась с оскорблениями. Чужое внимание распаляло ее. Осуждают ли, стыдят ли – это Вере было безразлично; только бы смотрели.

      – Дебоширка она – жуть! Чуть что не по ней, сразу орать и поддонами швыряться. Ну нету в человеке затычки! Все дерьмо льется наружу. Ее из-за этого и увольняли. Верка помыкается без работы – и новую ищет. Нравилось ей среди людей. А больше всего знаешь, от чего она тащилась? У нее нюх на чужие болячки. Почует кровяную ранку, и давай туда тыкать пальцем, ковырять… Человека от боли скрючивает, а она радуется как ребенок.

      – Как же вы с ней дружили? – Бабкин отхлебнул остывший суп, чувствуя на себе взгляд раздатчицы.

      Света усмехнулась:

      – Верка – она веселая! Артистка! Для друзей наизнанку вывернется, морду расшибет, а сделает что надо. Пару лет назад я загремела в больничку по женской части, и так мне тошно там было, что хоть вешайся на простыне. Верка это прочухала. Объявила медсестрам, что будет лежать со мной. И что ты думаешь? Пустили ее! – Пронина восхищенно цокнула языком. – Она, моя милая, и бульончик мне носила, и развлекала меня, даже пела. Вся палата ждала, когда она появится. Одна тетка с соседней койки мне заявила: «Я от нее заряжаюсь жизнью!» Так и есть. Верка, считай, все время электричество вырабатывает.

      Был такой случай: к нам в столовку взял привычку таскаться один вшивый гражданин. Противный, как начальник, когда премии лишит! Любил нашим девчонкам говорить сальности. Бросит пару слов, а ходишь потом, будто тебя в соплях искупали. И не выгнать его никак… Нам с клиентами не разрешают ругаться.

      Одна из наших на раздаче даже плакала после него, самая молоденькая. Верка увидела, ноздри у нее раздулись: чисто лошадь, только копытом не бьет.

      А тут, значит, является этот вонючий хрыч. Будний день, полный зал народу… А на раздаче Верка. И вдруг как заорет на всю столовку: «Иван Кузьмич, пойдемте жениться!» – полиэтиленовый пакет цепляет к колпаку на манер фаты и топает к нему. Бух-бух-бух! Весу в ней – под центнер. Глаза выпучила, губки вытянула…