Возрождение из пепла. Данил Васильевич Казаков

летали вороны. На крышах домов мельтешили мелкие птицы. Солнце поднялось высоко и грело совсем по-летнему. Остановились они около 0 часов у маленького села с высокой водокачкой.

      Привал

      Местность не вызывала радостное настроение. У грузовых машин суетились солдаты. Мужики в фуфайках рыли узкие глубокие траншеи по краю широкого поля. Солнце щедро освещало высокие дома с маленькими постройками, расположенными вокруг него. Половина картошки на огородах оставалась не убранной. Ярким пятном желтели головки подсолнуха у крайнего огорода. Пассажиры растерянно осматривались, осторожно выбирались из машины. Первыми выпрыгивали солдаты, бабы им подавали маленьких детей. Мария удалось выбраться самой, принять на руки младших дочерей, подать руку Серёжке и Лене. Свой скарб они оттащили чуть в сторону и снова растерянно смотрели кругом. К ним присоединилась Ксения, которой Лена помогла слезть с младенцем. К ним подошли остальные сельчане. Испуганные, они жались друг к другу, надеясь, что кто-либо из начальства обратит на них внимания и поможет им. Они особенно надеялись на Павла, который ходил из одного дома в другой. У него рядом родители, он о них обязан позаботиться, а за одним поможет и им. Некоторые бродили до ближнего кустика. Возвращаясь обратно, они старались задержаться у дома, где предположительно находилось местное начальство. Они отдалённо слышали названия деревень: Лазанево и Лузуковы.

      – Это, наверно, ближние деревни, – строили они свои догадки наиболее опытные – возможно, что туда нас направят? Не оставят же здесь погибать?

      – Наши мужики воюют, деревню заняли немцы, что нам теперь делать? Погибать? – Теряли терпения бабы, требуя к себе внимания.

      Дети боязливо жались к матерям. А у них не хватало силы не только накормить детей, но даже ободрить, успокоиться малышей. У них нет сейчас крепкого дома, нет печи, где было бы можно приготовить еду и согреть детей. Они не смогут защитить детей даже от дождя и холода. Но, прожив сутки под немцами, они оценили, что значит быть среди своих. Здесь хотя бы ни кто не сможет их убить, говорят по-русски.

      – Картошка у людей ещё не выкопана, – делали вывод более наблюдательные. – Дали бы нам работу, мы бы хоть на еду заработали.

      Мимо них неровным строем уходили группы солдат. Они деловито шагали, угрюмо смотрели на них, как на помеху.

      После полудня к ним подошли деревенские старики и старухи. Они осторожно спрашивали, кто они и откуда приехали? Тяжело вздыхали, услышав про зверства немцев. Жаловались, что постояльцев у них уже много. В каждом дому по 3-4 беженцев остановилось. Подумав и помявшись, они уводили к себе наиболее сильных людей, ещё не старых и без детей. Родители Павла нашли себе пристанище. Марию с детьми да Ксению с ребёнком ни кто не взял.

      Они замечали этого странного мужика, бродившего с батожком, разговаривавшего с проходящими людьми, подходившего к солдатам. С ним разговаривали терпеливо, но недовольно поджимали губы, недоумённо разводили руками. Мужик подошёл