Морской волчонок. Майн Рид

дядя, брат моей покойной матери, которому, к несчастью, не было свойственно ни одного из мягких и нежных чувств его сестры. Это был грубый, вечно угрюмый человек, и я скоро заметил, что он относится ко мне не лучше, чем к самому последнему из своих работников, потому что обращался он со мной точно так же, как и с ними.

      Начнем с того, что, попав к дяде, я больше уже не ходил в школу. Но из этого вовсе не следовало, что меня оставляли целыми днями бегать по улицам. Дядя мой был фермером; он и для меня нашел подходящее занятие по хозяйству. Я стерег коров, пас свиней, ходил за плугом, водил лошадей на водопой, кормил овец и телят; целый день, от зари и до зари, я был занят этими работами. Возможность для отдыха была у меня только по воскресеньям, но не потому, что дядя мой был очень религиозен, а просто потому, что в нашей деревне заведено было не работать в этот день. Не будь у нас этого обычая, вынуждавшего дядю следовать примеру других, мне кажется, он заставлял бы нас и в воскресенье работать точно так же, как и в будние дни. Но, несмотря на то, что мы праздновали воскресенья, дядя и не думал посылать меня в такие дни в церковь, а предоставлял болтаться где угодно и делать что хочу.

      Нечего и говорить, что я не сидел дома и не бродил по полям. Синее, вечно бурлящее море, простиравшееся до горизонта, привлекало меня гораздо больше, чем птичьи гнезда и другие сухопутные развлечения. Как только удавалось мне вырваться из дома, я спешил к своей любимой стихии; здесь я или отправлялся вместе с Гарри Блю в одну из его водных экскурсий, или же брал гичку и плавал на ней до позднего вечера сначала по заливу, а потом и в открытом море.

      Но одно из воскресений мне пришлось провести далеко не так приятно, как всегда: я попал в такую передрягу, что этот памятный для меня день чуть не стал последним в моей жизни, как вы сейчас увидите.

      Глава V

      Первая экспедиция

      Это было чудесное майское утро. Солнце заливало землю светлыми лучами, птицы наполняли воздух своим веселым пением.

      Как хорошо было в полях! Зеленые изгороди стояли в полном цвету; пшеница еще зеленела; покрытые сочной травой луга пестрели алыми и золотистыми цветами. А над ними, вверху, купаясь в лучах восходящего солнца, заливались жаворонки, гнезда которых скрыты были тут же под ногами прохожего.

      Какая это была приманка для большинства детей моего возраста! Но другое поле – огромное, жидкое, темно-синего цвета, спокойные и прозрачные воды которого, как гигантское зеркало, далеко отражали солнечные лучи, неотвратимо влекло меня к себе.

      А потому, когда, выходя из своей комнаты, я увидел вдали море, гладкое как стекло, я вдруг почувствовал сильное желание тотчас же пуститься по его волнам.

      Впрочем, на всякий случай я принял некоторые меры предосторожности, чтобы мне не помешали в исполнении моего намерения. Дядя мог догадаться, куда я иду, и вернуть меня, приказав не уходить далеко от дома; хоть он и не имел ничего против того, чтобы я сколько угодно бегал по полям, но был решительно против моих водных экскурсий и строго-настрого запретил мне