Эрта. Личное правосудие. Николай Побережник

внимательно осмотрелся, было похоже, что подобное действо здесь не редкость. Ковровая дорожка раскатана шагов на сорок, ровно посередине натянута веревка и сейчас на нее вешали штору.

      – По местам, господа, – громко сказал седой.

      Кинт отошел к краю ковровой дорожки, охранник поставил рядом стойку, потом подошел седой, положил старый пехотный револьвер на поднос и ушел за штору, через некоторое время вернулся, встал у одной из сторон веревки, в его руке блеснул нож.

      – Проверяйте оружие, господа, – крикнул судья.

      Кинт убедился, что единственная заряженная камора подведена под курок и, положив револьвер обратно, поднял голову к звездному небу и полной луне.

      – Все сделали ставки? – вдруг снова спросил седой.

      Все одобрительно закивали и загудели.

      – Так вы еще и на этом играете? – тихо, себе под нос пробубнил Кинт, а потом громко сказал: – нет, еще не все.

      – Наглец, – донеслось откуда-то сбоку, где стояли сочувствующие оскорбленному Жаку.

      – Вот, – Кинт бросил седому под ноги кошелек, – ставлю на себя.

      – Готовьтесь, господа, – судья поднял руку с ножом и поднес лезвие к веревке.

      Штора полетела вниз, Жак схватил револьвер двумя руками, взвел курок и выстрелил первым… Кинт почувствовал, как совсем близко от его виска пролетела тяжелая круглая пуля, поднял с подноса револьвер, правой рукой, большим пальцем взвел курок, прицелился и нажал на спуск… щелк… Пожав плечами, Кинт положил на место револьвер, и достал из-под пиджака пистолет…

      – Н-нет! – Жак побледнел и поднял руки перед собой.

      Кинт чуть отвел ствол влево и выстрелил. Пуля пробила правую ладонь Жака, он не сразу сообразил, что произошло, а потом свалился на ковровую дорожку прижав к груди прострелянную руку, стал кататься и истерически орать… На крыше воцарилась тишина, а Кинт с пистолетом в руке подошел к седому.

      – Похоже, в этот раз, ваша игра пошла как-то не так. Что скажет судья чести? Мне довести дело до конца?

      – Не стоит, вы доказали свое право, – тихо ответил судья.

      Кинт убрал пистолет, поднял свой кошелек и пошел к чердачной кибитке.

      – Что там? – по узкой лестнице поднималась вся компания девушек-хохотушек.

      – Господа стрелялись, – ответил Кинт, пропустил девушек, прижавшись к стене, и продолжил спускаться.

      – Как интересно… почему нам не сказали…, наверное, уже все закончилось… – стуча каблучками, девушки продолжили подниматься, придерживая подолы своих нарядов.

      Усевшись на свое место в ресторане и раскурив потухшую оставленную в пепельнице сигару, Кинт хотел позвать долговязого, но тот возник у стола сам, из ниоткуда.

      – Что-то еще, господин Тиссэ?

      – Принеси-ка шанта.

      – Сию минуту…

      Кинт обратил внимание, что началась какая-то суета – быстрым шагом в зал вошел рослый мужчина, явно из местной знати, за ним двое мордоворотов, вся троица проследовала наверх по винтовой лестнице. Потом из холла, из-за бархатной шторы заглянул охранник, что был у входа в заведение,