Черные флаги. Ближний Восток на рубеже тысячелетий. Джоби Уоррик

в ее отчете. Этот звонок нарушал освященный временем протокол, запрещающий политическим деятелям контактировать с частными аналитиками напрямую, – правило, призванное защитить сотрудников ЦРУ от политического давления. Бакос быстро повесила трубку и пожаловалась своему боссу, который, возмутившись нарушением этики, позвонил в Белый дом.

      “Нас просили доказать отсутствие связи: подтвердить, что Заркави не состоял в “Аль-Каиде”^* и не работал с Саддамом, – вспоминала Бакос. – И даже когда мы пытались сделать это, ответ был: ну и что? Цель у них у всех одна, так какая разница?”

      Едва ли так Бакос представляла себе свою работу, когда двумя годами раньше подавала заявление в разведслужбу. Заявление было шуткой, случайным пари, которое она держала сама с собой. Долго еще после того, как ее приняли на работу в ЦРУ, близкие дома считали, что Нада – нечто вроде секретаря-референта, отвечает на телефонные звонки и просматривает электронную почту. Еще никто в крошечном монтанском Дентоне не занимался делом столь славным, как выслеживание террористов.

      Когда-то Бакос мечтала стать ветеринаром – казалось бы, вполне подходящая работа для молодой женщины, выросшей рядом с лошадьми и проводившей долгие летние дни в одиночестве, разъезжая по ранчо на любимом жеребце. В юности ее горизонты ограничивались крошечной средней школой с выпускным классом из девяти учеников да передачами о полицейских, которые она любила смотреть по телевизору. Но уже тогда она знала, что хочет большего.

      Автомобильная авария во время первого года в Университете Монтаны едва не положила конец ее амбициям. Но Бакос сумела вернуться в колледж и направила энергию на другую специальность, экономику, начала строить смутные планы работать в сфере международных отношений. Она вышла замуж, недолго поработала на цементном заводе и в горнодобывающей компании. Потом, за несколько месяцев до своего тридцатого дня рождения, она уложила имущество в “форд” – пикап F-150 и покатила через всю страну в Вашингтон. Бакос только что развелась, у нее не было ни работы, ни каких-либо внятных перспектив, но ее отчим, ветеран вьетнамской войны, убеждал ее попробовать силы в разведке. Он увидел объявление в Economist и посчитал, что Нада вполне подходит для этой работы. “Меня не возьмут, – говорила Нада отчиму. – С чего?” – “Просто подай заявление, и все”, – ответил он.

      Бакос не смогла выбросить эту идею из головы. Она как раз и подумывала о месте экономиста-аналитика в каком-нибудь правительственном агентстве, возможно – в Государственном департаменте. “ЦРУ” звучало как приключение. И она сказала себе: “Почему бы и нет?”

      Бакос заполнила заявление, прошла проверочные испытания и, к ее изумлению, ей позвонили из кадрового отдела агентства, назначили собеседование. Пять месяцев спустя Бакос уже входила в знаменитую дверь, мимо шестнадцатифутовой гранитной мозаики с эмблемой