Рудник «Веселый». Ирина Боброва

часть жизни. Но, если не считать пристрастия к подобным мелочам и непонятную слезливость, в остальном Аллочка была отличной подругой. Жить с ней было, в общем-то, легко и приятно. Переживания, с какими объяснялся ей в любви, уже потускнели, но в постели я каждый раз ощущал себя так, будто впервые вижу её, впервые обнимаю, целую, – Аллочка всегда была такой разной, такой неожиданной… Пока не начинала задавать вопросы!

      – Так ты и спрашивай, я перед тобой прозрачен, радость моя! – попытался отшутиться, но она не собиралась сдаваться:

      – Спрашиваю: мне очень любопытно, откуда на твоей груди этот шрам?

      – Старая рана. Ещё в детстве располосовал. Упал с дерева, зацепился.

      – И дерево выстрелило в тебя из пистолета? Неудачно. Давай сделаем ещё попытку: где ты получил огнестрельное ранение? – Нахмурившись, она отбросила в сторону одеяло и встала. – Яков, мы с тобой уже полгода вместе, а я ничего о тебе не знаю, кроме того, что написано в твоём досье в концерне. И мне это очень не нравится!

      – А мне не нравится, что мы с тобой сейчас опоздаем на работу! А ну, шевелимся быстрее!

      Спрыгнув с дивана – мы пока спали в просторном холле, спальня планировалась на втором этаже – понёсся в ванную, по пути поставив чайник. Наскоро позавтракав, вышли из дома. Аллочка задержалась во дворе – насыпала корма чудовищу, которого ласково называла «милым Бимочкой», я окрестил пса Пиратом, но все мои доводы, что из щенка вырастет здоровенный вислоухий крокодил, не пробивались в её сознание. Это надо ж – «Бимочка»! Ну, пожалела брошенную животину – сдали бы в приют, там бы куда-то пристроили, так нет же, привезла в дом. Предложил ей купить породистого щенка, она потом со мной два часа не разговаривала.

      – Так откуда шрам? – спросила она, пристёгивая ремень безопасности, когда я уже забыл об утреннем разговоре.

      Я вдавил педаль газа и едва не сбил человека – прямо на выезде из ворот своего дома! В такую рань пешеходов на Невской улице обычно немного, особенно со стороны коттеджей. И надо было старику на рассвете вылезти именно под мою машину! Мужика занесло на капот прежде, чем я успел затормозить. Какую-то секунду он прижимался к лобовому стеклу, а я, кажется, на всю жизнь запомнил его лицо – морщинистое, покрытое сетью склеротически расширенных красных сосудов. Глаз не разглядел – вязаная шапочка была натянута на самые брови, и потом – миг – и мужик слетел с капота. Но в подсознании что-то щёлкнуло, зазвенело, будто гвоздём по стеклу царапнуло – я уже видел его когда-то и, возможно, даже был знаком с этим человеком. Однако выяснить, так ли это, не получилось. Задёргал ремень безопасности, замок заклинило, но когда выскочил из машины, то пострадавший, подобрав что-то с земли, побежал прочь с такой прытью, будто это он сбил меня. Я пару раз крикнул вслед: «Мужик! Погоди!», но тот только прибавил ходу. Минута – и серая куртка мелькнула за поворотом на Малахово. Пожал плечами, не догонять же, но разозлился. Вернулся назад в машину и дальше управлял автомобилем уже аккуратнее.