Последняя кровь первой революции. Мятеж на Балтике и Тихом океане. Владимир Шигин

что?.. Вы с ума сошли? – взвизгнул Лопоухий, схватившись обеими руками за борт. Он, видимо, хотел выброситься из лодки. Но три револьвера уставились на него. Эдуард вытащил из его кармана письмо к “невесте”, которое оказалось донесением в жандармское управление.

      Минес прочитал его вслух. Фамилии товарищей из дружины и городского комитета РСДРП. Против каждой фамилии – домашний адрес. Затем предложение выдать боевую дружину, подпольную типографию и судовые партийные комитеты учебного отряда. Все за десять тысяч рублей.

      Минес кончил читать. Точку поставили три выстрела в упор. Убитый провокатор упал навзничь на корму, и Эдуард выстрелил в него еще два раза. В глазах юноши стояли слезы ярости и ненависти. Труп выбросили в море, привязав к нему лодочный верп. Но от разыгравшегося через несколько часов шторма якорек, видимо, отвязался, и труп принесло в устье Пириты, на радость жандарму Мезенцеву».

      Честно говоря, мне не очень верится, чтобы опытный агент был столь легко разоблачен. К тому же автор очерка не приводит никаких документальных доказательств, а описывает разоблачение и казнь агента охранки, как художественный рассказ. Но в жизни, как говорится, бывает всякое.

* * *

      Но вернемся к судебному процессу. Из воспоминаний Н. Крыжановского: «Во время суда арестованные, кроме трех штатских “гостей”, содержались вместе. В маленьком зале заседания 95 подсудимых сидели внушительной толпой против суда. Пехотных часовых было мало, и по тесноте они стояли вплотную к подсудимым, сидящим на скамейках. И вот начался заговор подсудимых: броситься на суд, на стражу, вырвать ружья, перебить всех и бежать. Однако один ученик, арестованный по ошибке, услыхал такой разговор и сообщил по начальству. Караул усилили.

      К 3 августа следствие и делопроизводство были закончены, и суд предоставил подсудимым последнее слово в свое оправдание. За исключением нескольких главарей, большинство участников мятежа начали опять жалобными голосами рассказывать, как “от выстрелов сильно испугался” и “пошел в гальюны”, и там просидел все время, ничего не видел. А потом Лобадин их потребовал и заставил делать то или другое, угрожая револьвером.

      Во время бунта было убито: 6 офицеров, тяжело ранено 2, ранено 4, контужено 2, взято в плен 3; кондукторов: убит 1, ранено 2. Убито много нижних чинов. По рассказам подсудимых на суде можно было получить впечатление, что всех убили и ранили Лобадин и Коптюх.

      Последнему слово было предоставлено Фундаминскому. Фундаминский – великолепный оратор. Он совершенно владел собой и произвел большое впечатление на аудиторию. Он говорил долго, убедительно, логично, спокойно, располагающе. Была в этом “последнем слове” такая разительная разница от примитивных слов матросов…

      В 1 час ночи 4 августа приговор суда был объявлен. Первыми в зале заседания были вызваны 17 главных мятежников и Коптюх. Для этих было ясно, что их ждет смерть. 18 человек были приговорены к повешению, с заменой казни расстрелом (если говорить о ныне модных двойных стандартах, то следует отметить,