Антошка. История одной жизни. Константин Станюкович

поражен и озадачен высокомерным тоном, каким этот намокший господин в рыжем цилиндре произнес:

      – Эй… ты, швейцар!.. Передай это письмо Константину Ивановичу… Да смотри, немедленно…

      Швейцар нехотя, с брезгливой миной протянул руку за письмом и, с умышленным упорством оглядывая костюм «графа», проговорил не без презрительной нотки в голосе:

      – Если генерал спросит, кто передал письмо, как сказать?

      – Скажи, что… что… дальний родственник.

      И не спеша, с достоинством испанского гранда вышел из подъезда, оставив швейцара в изумлении, что у его превосходительства могут быть родственники, одетые, как нищие.

      Дальнейшие посещения «графом» разных швейцарских, где его знали по прежним визитам, нельзя было назвать особенно удачными.

      В двух домах ему сообщили, что господа почивают; в двух – передали, что на письма никакого ответа не будет; в трех ему выслали с лакеями по рублю, а от кузины-княгини был деликатно передан конвертик. Он содержал в себе зелененькую кредитку и маленький листок почтовой бумажки, на котором были написаны карандашом следующие слова: «Желательно повидать мальчика».

      – Не верит! – прошептал «граф», запрятывая трехрублевую бумажку и записочку в жилетный карман.

      «Что ж, когда Антошку приведем в приличный вид, можно его и послать к княгине Марье Николаевне… Пусть познакомится. Быть может, что-нибудь и сделает!» – весело думал «граф», собираясь теперь сделать визит к «дяденьке».

      Был четвертый час. «Граф» порядком устал после своих посещений нескольких домов в разных частях города и проголодался. Но он решил прежде закончить программу действий на сегодняшний день и потом уже пообедать.

      Дождь перестал. «Граф» на Михайловской поднялся на империал13конки и поехал на Пески.

      Иван Захарович и его супруга были дома, и оба находились в дурном расположении духа. «Дяденька» сегодня даже не ходил в трактир, чтобы почитать газету и побеседовать о политике и о разных отвлеченных предметах с приказчиком. Машенька тоже была угрюма и зла. Грязная и нечесаная, с подвязанной обожженной щекой, она сидела за пологом и поглядывала в окно на двор.

      Бегство Антошки беспокоило обоих по весьма уважительным причинам.

      Во-первых, Антошка представлял собой весьма доходную статью их бюджета и потеря такого «племянника» довольно чувствительно затрагивала их материальные интересы. Во-вторых, у обоих мелькали неприятные мысли: как бы из-за этого «неблагодарного подлеца», забывшего все оказанные ему благодеяния, не вышло каких-нибудь серьезных неприятностей с полицией. Этот «разбойник» недаром грозился, что найдет управу, и, чего доброго, заведет какую-нибудь кляузу…

      – Д-д-да… Неблагодарный и подлый, можно сказать, ныне народ! – наконец проговорил Иван Захарович.

      Реплики со стороны жены не последовало, и Иван Захарович снова задумчиво курил папироску.

      Оба супруга с утра поджидали Антошку и часто поглядывали в окно. Отпуская утром своих «пансионеров» на работу, Иван Захарович был со всеми необычно ласков

13

Империáл – места на крыше вагона двухэтажного общественного транспорта (конки, омнибуса, трамвая).