Новая жизнь. Первая часть. Анна Май

Я вчера в Питере на остановке случайно услышала, как парнишка лет 12-ти рассказывал маме: «Этот мальчик подлый и злой, потому с ним никто не хочет дружить». А здесь все наоборот, как в Зазеркалье!

      – Да, среда тоже важна: общий культурный фон, музеи, – поспешно соглашается директор. – Мне в городе было намного проще работать. Там дети сами тянулись к чему-то. Здесь – нет!

      – Да нормальные они дети, – раздается снисходительное контральто от двери. Я оборачиваюсь – к нам идет коренастая, коротко стриженая темноволосая женщина с квадратной челюстью.

      – Это Надежда Максимовна, наш школьный психолог, – оживляется директор. – Я ее специально пригласил.

      – А вы что заканчивали? – я смотрю на вошедшую с любопытством. Во времена моего детства психологи в школах еще не работали. Да, это очень нужная в таких местах должность, особенно теперь!

      – Как такового педагогического образования у меня нет, – отвечает Надежда, – Но зато у меня большой жизненный опыт. И он говорит мне, что ничего страшного не произошло: ну подумаешь, собираются иногда подростки и молодежь в подъезде, ну, покуривают, ну, пропустят матерок – и что? Мы тоже в юности и собирались, и гуляли до двенадцати. Это нормально! Вы будто сами молодой не были, – Надежда смотрит на меня с плохо скрытой насмешкой. Ничего себе «специалист»!

      – Нет, – твердо говорю я, выдерживая ее откровенно издевательский взгляд, – это не нормально, когда дети шляются черт знает где и с кем до двух ночи посреди учебной недели! Пьют и трахаются с кем попало уже в 12-13-ть! А курить местные дети начинают с семи – я видела! – Что местные школьники все поголовно матерятся, я считаю тоже неправильно, но об этом молчу. Что поделать – у нас вся страна такая, и не мне одной ее изменить. Я сама могу выругаться, когда совсем припрет, а мой отец со мной почти только так и «общался». Но, хотя другого примера у меня не было, и сибирская родня изъяснялась немногим лучше, ребенком меня это настолько угнетало, что порой хотелось пойти и выброситься из окна.

      – Не придумывайте! Вы преувеличиваете. Ну и что, если ребята гуляют по выходным! – «инженер человеческих душ» презрительно пожимает плечами. А у меня просто не хватает слов, чтобы ей возразить. Вернее, слов у меня масса, и они так и рвутся наружу. Но я осознаю: эту бандершу ими не прошибешь. Она меня даже не слушает. Она видит в поселке ту же картину, что я, грузин Миша и школьный директор – но ей пофиг на погибающие юные души. «Психолог»… Валерий Комиссаров, популярный телеведущий передачи «Моя семья», в интервью рассказывал мне, что за время существования программы экспертами на ней побывали более 50-ти психологов и психотерапевтов: «Но, по моему, 49-ти из них самим остро нужна соответствующая помощь». Хотя Надежда Максимовна сама призналась, что никакой она не психолог и даже не педагог. Короче, я ушла из Чернореченской школы без надежды вообще. Последняя