Поэты и вожди. От Блока до Шолохова. Лев Колодный

образом, знакомство с Николаем Бухариным подтверждается.

      И вот возникает вопрос: а был ли Есенин знаком с генеральным секретарем ЦК партии, сыграл ли тот какую-то роль в его судьбе?

      В стихах, прозе, письмах фамилии Сталина – нет.

      По-видимому, никаких личных отношений между ними не было. Но вот, когда в январе 1926-го по стране прокатилась волна публикаций Льва Троцкого о Сергее Есенине, тогда, очевидно, заинтересовался его стихами и Сталин.

      В заметках «Ненаписанные романы» Юлиана Семенова есть эпизод, рассказывающий о вожде, который намечал очередной ход в политической игре: «…И ведь снова он, именно Троцкий, – в пику мнению большинства ЦК – выступил с эссе о “талантливом русском поэте Сергее Есенине”; снова оказался впереди, хотя потерял и армию, и политбюро. Однако популярность – с ним; ведь именно он заступился за русского поэта; ничего, когда перестанем печатать Есенина, то и статью Троцкого забудут… Пусть порезвится; сжать зубы и ждать, уж недолго осталось…»

      Звезда Троцкого закатилась 23 ноября 1926 года в один день со звездой Каменева, перед которыми навсегда дверь политбюро захлопнулась.

      Как видим, прошло всего десять месяцев со дня публикации в «Правде» эссе «Памяти Сергея Есенина». За этот сравнительно короткий промежуток времени произошел крутой поворот в оценке творчества Есенина: из интимнейшего лирика он превратился в автора, недостойного издаваться в советских издательствах!

      Как это случилось?

      Сначала волна покатилась в одном направлении – в сторону великого национального поэта. Вслед за уже известным эссе стали появляться статьи в журналах и газетах, выходить книжки друзей, знакомых, один за другим в Москве появились сборники:

      «Есенин. Жизнь, личность, творчество», под редакцией Евдокии Никитиной;

      «Памяти Есенина», изданный Всероссийским союзом поэтов;

      «Сергей Александрович Есенин», под редакцией И. Евдокимова;

      четвертый сборник – «Сергей Есенин» – вышел в Ростове-на-Дону.

      Все датируется 1926 годом.

      Вместе с тем начала подниматься другая волна, которая шла совсем в другую сторону – забвения, осуждения. Еще весной, в мае, в «Правде» появились рецензии критика А. Лежнева, анализировавшего первые два тома собрания сочинений, успевших к тому времени выйти посмертно.

      И вдруг 16 июня появляется статья известного публициста, не раз входившего в состав ЦК партии, Карла Радека, совсем иного свойства, – сочиненная в дни, когда Троцкий катился к обрыву, увлекая за собой и Радека.

      «Есенин умер, ибо ему не для чего стало петь. Он вышел из деревни, потерял с ней связь, не пустил никаких корней в городе. Нельзя пускать корни в асфальт. А он в городе не знал ничего другого, кроме асфальта и кабака. Он пел, как поет птица. Связи с обществом у него не было, он пел не для него. Он пел потому, что ему хотелось радовать себя, ловить самок. И когда, наконец, это ему надоело, он перестал петь».

      Проходит еще несколько месяцев, и 19 сентября