Поэты и вожди. От Блока до Шолохова. Лев Колодный

на время, на эпоху, на современников, в том числе и официальные власти. Нарком просвещения А.В. Луначарский, по ведомству которого проходила культура и поэзия, считал: «Не будем винить только его. Все мы – его современники – виноваты более или менее…»

      Что же касается члена политбюро ЦК партии, то он вообще не ставил вопроса о вине Есенина, всю ответственность возлагал на общество. Обратите внимание – не на какие-то группы и группочки, не на мелкую буржуазию, друзей-приятелей, не на водку и богему, не на кулаков и хулиганов, не на имажинистов, которых некогда возглавлял жаждавший славы поэт, а также не на заезжую танцовщицу, дурно повлиявшую на супруга, Сергея Есенина, – Дункан, каковым он с удовлетворением вышел из дверей московского загса, перед тем как улететь из Москвы в Европу.

      Чем объяснить, что член политбюро, к тому времени – бывший председатель Реввоенсовета и нарком по военным делам, взял да сочинил столь прочувствованное письмо? Только ли тем, что у него после освобождения от военных дел прибавилось время для литературной работы, которой он занимался десятки лет?

      Нет. В автобиографии, написанной после возвращения из долгой поездки за границу в 1923 году, Есенин (напечатана в сборнике «Литературный Ростов», 1926 год, откуда цитирую) писал: «В революции был отмечен Троцким как попутчик».

      Как видим, этот эпитет ничуть не задевал самолюбие поэта. Собственно, почему он должен был обижать? Попутчик – это тот, кто идет по пути с кем-то. В данном случае – с революционерами.

      О своем участии в революции Есенин писал: «В революцию покинул самовольно армию Керенского и проживал дезертиром, работая с эсерами не как партийный, а как поэт. При расколе партии пошел с левой группой и в Октябре был в их боевой дружине».

      Об этой стороне жизни Есенина в дни Октября мало что мы знаем.

      Знаем из недавно появившихся свидетельств в печати, что левые эсеры не только поднимали мятеж в июле 1918 года, но и храбро сражались на баррикадах Октября в 1917 году, о чем недавно писали наши газеты, опубликовав воззвание к москвичам Николая Бухарина, написанное в те дни.

      Что конкретно имел в виду автор «Памяти Сергея Есенина», когда обмолвился, что «мало знал» поэта?

      Сохранилось несколько свидетельств об их встрече. У Есенина была такая привычка – перед ответственными свиданиями непременно мыть свои золотые кудри. Так поступил он и в тот раз, перед тем как направиться в Кремль.

      Есенин мечтал выпускать журнал, для этого нужны были средства, бумага. Он обратился за помощью к члену политбюро. Этим объясняется его визит в Кремль.

      Приятель поэта Матвей Ройзман пишет: «Я помню, как однажды встретил его на улице, идущего необыкновенно быстрым шагом. Я подошел к нему, но, наскоро пожав руку, он бросил мне:

      – Бегу мыть голову. Сегодня иду к Троцкому.

      И он поспешил по Тверской».

      В Кремль шел с друзьями. Один из тех, кто направлялся тогда с воодушевлением в Кремль, был поэт Иван Грузинов. «Летний день. Нас четверо, – пишет