Звенья одной цепи. Вероника Иванова

запасы на сегодня были полностью исчерпаны, поэтому оставалось только продолжать переговоры, охотно поддакнув:

      – Как скажете, господин.

      – У тебя есть наследники?

      – А как же! Двое.

      – Что так мало?

      – Да не сложилось… – Он развел руками и скорчил скорбную гримасу, молниеносно преобразившись в вызывающего неподдельную жалость нищего.

      – Лучше б ты правду рассказывал, больше монет бы кидали, – заметил вышедший на крыльцо юноша и смачно сплюнул, обновляя ковер дворовой грязи. – Откусили ему хозяйство, вот и все дела. Собака и откусила, которую он палкой охаживал.

      – Не лезь в дела старших, когда не спрашивают! – осторожно огрызнулся хозяин дома.

      Не будь меня, упомянутая палка, скорее всего, тут же пошла бы в ход, только уже не по собачьей спине.

      – Сам скоро старшим стану. Или ты, батяня, все забываешь, сколько лет с моего рождения набежало?

      – Иди в дом!

      – В дом так в дом. Освежусь немного и пойду.

      – Ни в грош отца не ставят, чуть только усы пробиваться начнут, – горестно вздохнул попрошайка, то ли стараясь вызвать мое сочувствие, то ли разучивая новую роль.

      – Не ставят, говоришь? Но на улице-то помогают?

      – Если бы, господин хороший, если бы! Сами видите, здоровьем пышет, дубина этакая! А в моем деле чем щеки тоньше, тем доходы больше. Вот помру в одночасье, на кого все это останется? Все тяжким трудом заработанное…

      – Помрешь сейчас – мне проку не будет. Казна все опечатает и заберет. Да, может, и к лучшему… – Юноша косо посмотрел на клетки. – Спать будет спокойнее.

      – И как скоро совершеннолетие? – спросил я.

      – Как весна закончится.

      – А до той поры, значит, почитать и любить отца надо?

      – Значит, так. – Последовал новый плевок.

      – И в здравии и в болезни?

      – Да уж как водится.

      Я подошел к одному из загонов. Собаки при приближении человека, да еще незнакомого, испуганно разбежались по углам, а когда в моих руках появилась увесистая палка, казалось, и вовсе затаили дыхание, ожидая чего-то ужасного даже по их искалеченному соображению.

      – В здравии и болезни, стало быть… В первом твои дети явно преуспели. А как насчет второго? Не желаешь проверить?

* * *

      Утренняя заря означала для меня не окончание службы, а возвращение на оную, потому что позволить мне отоспаться никто не собирался. Снадобья помогали обходиться без сна и гораздо дольше, это правда, но не было никакой нужды, кроме злобной обиды, отправлять меня с очередным Ведущим в унылое странствие по городским улицам, хорошо хоть не столь убогим, что принимали меня ночью.

      Намерение подать прошение в городскую стражу, и до сего дня не слишком четкое и мало согревающее душу, полностью рассеялось вместе с утренним туманом. Странно, я ведь не увидел ничего нового: мздоимцев полно на любой службе. Так почему с отвращением коснулся серебряного шитья, снимая накидку? Потому, что всю ночь напролет словно смотрел в кривое зеркало.

      Не длинноворсые ковры купеческих лавок,