Это однажды случилось (сборник). Ирина Сабенникова

узел.

      Я проснулась. Рядом еще спал муж, менее чувствительный к призывам будильника. Все заняло свои места, но моя коллекция головоломок пополнилась новым интересным экземпляром – кельтским узлом, распутать который без угрозы для жизни невозможно, разве только сильнее затянуть.

      Любовь

      Так приятно просыпаться, когда луч солнца трется о твою щеку, щекочет, ластится. И ты, еще в полудреме, открываешь глаза и улыбаешься. А впереди длинный-длинный день и вся жизнь, у которой не видно конца. По крайней мере, ты еще не пытаешься заглянуть так далеко.

      С таким чудесным ощущением я проснулась, лежа на старой скрипучей раскладушке, наполовину задвинутой под круглый старомодный стол, и вдруг увидела, что не только солнце ласкало мое лицо, но и взгляд маленького мальчика. Он стоял возле моей постели и скользил взглядом по всем выемкам и выступам моего лица, шее, спускался ниже, на едва прикрытое простыней тело, к ступням ног, висящих в пространстве. Наверное, во сне я немного сползла или раскладушка была не слишком велика. Потом так же плавно взгляд поднимался обратно и, запутавшись в растрепанных волосах, остановился на губах. Я улыбнулась и тем выдала себя. Его взгляд не выражал случайного детского любопытства, он был мужским и тяжелым, иначе я бы не почувствовала его движения по своему телу.

      – Когда мне исполнится восемнадцать, я на тебе женюсь, – сказал мальчик без всякого предисловия.

      Передо мной стоял ребенок пяти лет, а меня охватила почти что паника. Когда же это будет? – лихорадочно соображала я. – Ему сейчас пять, то есть через тринадцать лет. А мне сколько будет лет? Сейчас семнадцать да тринадцать, ого, это же уже тридцать. У меня немного отлегло от сердца, когда я убедилась, что время есть, меня еще не тащат в ЗАГС и вообще все это в далекой перспективе.

      – Знаешь, давай лучше книжки почитаем, у меня есть интересные, – я обычно легко нахожу общий язык с детьми.

      – Я тебя люблю, – неожиданно глухо сказал мальчик, – ты будешь моей.

      Я поежилась. Мне таких признаний еще никто не делал, не то что ребенок. Неловко как-то стало полураздетой на раскладушке.

      – Даже если ты уедешь с квартиры, я тебя потом отыщу. Вот так перспектива, почти испугалась я, предчувствуя в этом ребенке тяжелый и упрямый мужской характер. Такой ведь и действительно может отыскать. Я мучительно пыталась перевести разговор на что-то более нейтральное.

      – А что мама, спит? – спросила я, по-прежнему пригвожденная его взглядом к кровати. – Может быть, ты к ней пойдешь?

      – Я хочу тебя поцеловать, – безапелляционно заявил малыш.

      – Нет, только не это, я терпеть не могу целоваться, – громким шепотом запротестовала я, попыталась единым рывком подняться с проваленной раскладушки, но только запуталась в простыне. Мальчик наклонился и поцеловал меня в губы. Я чуть не расплакалась от обиды. Без моего согласия! Да меня никто еще не целовал, а этот молокосос себе такое позволяет!

      Не