В кругу семьи. Смерть Иезавели (сборник). Кристианна Брэнд

павильон.

      – «Офелии» в самом цвету – еще пара дней, и они начнут осыпаться. А ветер может сорвать лепестки уже сейчас.

      Белла подошла и встала рядом с ним, все еще красивая и белолицая, но низенькая и коренастая, в отличие от тонкой, изящной Серафиты с ее маленькими ручками и ножками.

      – Поразительно, что любимым у нее был именно тот сорт, который расцветает в годовщину ее смерти!

      – Она вообще была необыкновенная женщина, – произнес сэр Ричард, принимая замечание Беллы как своего рода подтверждение сверхъестественных качеств покойной жены, а не простую констатацию факта. – А, вот они, наконец! – негодующе воскликнул он, хотя до момента смерти Серафиты оставалось еще несколько минут, на что указывали стрелки небольших позолоченных часов. – Эй, поторопитесь там! Скорее, скорее! Пета, осторожнее с розами!

      Проходя по узкой дорожке, Пета задела рукой цветущую розу, и ее лепестки печально опали на песок.

      – Ой, дедушка, прости! – воскликнула она, пытаясь их собрать. – Вот неуклюжая корова!

      В гостиной маленького домика девушка положила лепестки на стол под портретом Серафиты.

      – Вот, бабушка, это тебе. Маленькое приношение от твоей неловкой внучки.

      Сэр Ричард нахмурился, но в душе был тронут и польщен. Построив пришедших полукругом вокруг портрета, он посмотрел на часы.

      – Хорошо. А теперь, Пета, начинай! – скомандовал он.

      Филипу с Элен было немного неловко, но остальные уже давно привыкли к этому обряду и не протестовали. В детстве Пету и Клэр заставляли танцевать, и они с серьезными лицами неловко подпрыгивали и взмахивали тонкими розовыми ручками, казавшимися совсем бескостными, однако сэр Ричард быстро пресек эти потуги. И сейчас Пета, выступив вперед, запела тонким чистым голоском поминальную песню, которая в свое время так нравилась Серафите. Белла сплела венок из «офелий», и сэр Ричард под этот аккомпанемент возложил его на портрет. Портреты Серафиты были повсюду – и в доме, и в маленьком павильоне; под каждым из них стояла позолоченная шкатулка с засушенными цветами, парой крошечных балетных туфелек и длинными перчатками. При жизни Серафита славилась своими перчатками. Балериной она была довольно посредственной, и чтобы как-то выделиться из сонма своих сестер по сцене, всегда появлялась в длинных по локоть перчатках, которые эффектно оттеняли ее маленькие ножки. Сейчас эти перчатки, ставшие объектом поклонения, были помещены в шкатулки с лавандой и расставлены по всему дому: розовые лежали в большой гостиной, красные – в столовой, белые – в спальне, которую сейчас занимала ее преемница, а черные – естественно, в той комнате, где она умерла.

      По знаку сэра Ричарда вперед выступила Клэр и, вынув перчатки из шкатулки, торжественно возложила их на стол вместе с сухими цветами и маленькими балетными туфлями. Песнь оборвалась, и в наступившей тишине старик встал под портретом и со слезами на глазах стал смотреть на улыбающееся сверху лицо.

      – Давайте помолчим и подумаем о ней. – Потом он повернулся к остальным: – А теперь помолимся. Эдвард…

      Эдвард