Либидо с кукушкой. Психоанализ для избранных. Василий Чибисов

Озвучьте ее.

      Кл.: Вместо списка конкретных претензий в голове – шум, усталость, внутренняя борьба. Не хватало щелчка.

      А.: Сейчас вы уже не используете метроном?

      Кл.: Мне достаточно мысленно щелкнуть. И – бодрость, собранность.

      А.: Хорошо. Что планируете делать дальше?

      Кл.: Конкретные меры. Я уволю еще многих людей. В том числе из своей семьи и жизни.

      А.: Вот и хорошо. Тогда рекомендую начать массовое увольнение с меня. Если будет потребность, приходите. Но сейчас вам не нужны ни аналитик, ни метроном. Исходная проблема с перепадами настроения и вспышками гнева решена, не так ли?

      Кл.: А, это… Я и забыл. Гнева нет, есть злость.

      А.: В чем разница?

      Кл.: Гнев мешал. Злость помогает решать вопросы и расчищать плацдарм. Гнев был вспышками. Зол я в последние дни постоянно. Это приятная злость. Даже не злость… Бодрость. Собранность.

      А.: Мысленный щелчок?

      Кл.: Так точно.

      А.: Что и требовалось доказать. Вы управляете своей психикой лучше многих. А значит, Вы уже победили. Поздравляю вас с тотальной победой.

      Кл.: (уже стоя на пороге в верхней одежде и головном уборе) А вы уверены, что победа будет именно тотальной?

      А.: Конечно. Тотальная война обещает тотальную победу. Главное, пленных не брать.

      Кл.: (отдавая честь) Есть пленных не брать!

      Антракт

      Станционный подсматриватель

      Томная соседка по купе.

      Но нет. Никак нельзя.

      Тысяча резонов не велят.

      Согнись, уткнись в окно.

      Важное в потемках

      что-нибудь увидишь там.

      Хотя скорее проглядишь.

      Да вот уже и проглядел.

Щербаков. Ночной дозор

      Спецпоезд Мурманск – Москва, пломбированный вагон

      Январь, 2020

      – Путешествия заставляют особенно остро чувствовать время. Двухдневный визит на Родину кажется бесконечно долгим. Но вот щелчок, и ты снова в дороге: посреди бушующего океана, над свинцовыми тучами или в поезде. И твой дом номер четыре по Зоопарковой улице теряется где-то в туманной низине безвременья. Пока ты пытаешься отдохнуть от войн, охоты и революций, отдых кажется бесконечным, распластанным во времени. Но как только поезд начинает свой бег по железной дороге, время сжимается для тебя в здесь и сейчас. И эта сингулярность настоящего, невыносимо жуткая в своей тотальности, не отпускающая ни на миг, и является только подлинной жизнью, когда ты никуда не денешься от самого себя, не сбежишь из пломбированного вагона. У тебя нет ни прошлого, ни будущего, ибо их сожрало это настоящее, затянуло в себя подобно черной дыре. С этим состоянием сравнится лишь встреча рассвета после плодотворной ночи. Да нет, и она не сравнится. Или радость возвращения? Но нет, и она не сравнится. Та радость быстро улетучивается, сменяясь понимаем, что история стирает не только сюжеты и лица, но даже декорации, на фоне которых разворачивались события прошлого. Время не щадит актеров – это понятно. Но оно не щадит