Жила-была женщина (сборник). Юрий Безелянский

место в духовной жизни Парнок принадлежит Тютчеву:

      И в том нет высшего, нет лучшего,

      Кто раз, хотя бы раз, скорбя,

      Не вздрогнул бы от строчки Тютчева:

      «Другому как понять тебя?»

      И в письмах к близким, и в стихах поэтессы часто звучит мотив непризнанности:

      …в стол… в заветный ящик —

      Лети, мой стих животворящий,

      Кем я дышу и в ком живу!

      Ибо не может встать на путь компромиссов, ибо «признание за душой моей права на существование дороже мне всякого литературного признания». Чтобы заработать на жизнь, занимается переводами. Она переводит Шарля Бодлера, Ромена Роллана, Марселя Пруста и многих, многих других.

      В годы Нэпа, когда было разрешено частное предпринимательство, целая группа московских поэтов организовала свое издательство для печатания стихов. Борис Зайцев вспоминал: «Собравшийся у меня в Староконюшенном кружок поэтов удалось превратить в издательскую артель “Узел”. В артель вошли Софья Парнок, Павел Антокольский, Борис Пастернак, Бенедикт Лившиц». В этом издательстве Парнок издала два своих сборника: «Музыка» (1926) и «Вполголоса» (1928). Предчувствуя ранний уход, она пишет:

      Кончается мой день земной,

      Встречаю вечер без смятенья,

      И прошлое передо мной

      Уж не отбрасывает тени —

      Той длинной тени, что в своем

      Беспомощном косноязычье

      От всех других теней в отличье

      Мы будущим своим зовем.

      В одном из посвящений Бенедикт Лившиц писал Парнок: «Рад, что наши поэтические судьбы пересеклись хотя бы в “Узле”, так как ваши стихи, Софья Яковлевна, я давно люблю».

      Послереволюционный быт Софии Яковлевны был труден: нужда, стесненное жилье. Но не эмигрировала. Не смогла. На все вопросы, как всегда, ответила стихами:

      Я гляжу на ворох желтых листьев…

      Вот и вся тут золота казна!

      На богатство глаз мой не завистлив, —

      Богатей, кто не боится зла.

      Я последнюю игру играю,

      Я не знаю, что во сне, что наяву.

      И в шестнадцатиаршинном рае

      На большом приволье я живу.

      Где еще закат так безнадежен?

      Где еще так упоителен закат?..

      Я счастливей, брат мой зарубежный.

      Я тебя счастливей, блудный брат!

      Я не верю, что за той межою

      Вольный воздух, вольное житье:

      За морем веселье, да чужое,

      А у нас и горе, да свое.

      София Яковлевна Парнок скончалась 26 августа 1933 года в селе Каринском под Москвой. Спустя несколько дней ее похоронили в Москве на немецком кладбище в Лефортово. Газеты сообщили об этом уже после похорон. И немота забвения окутала ее имя.

      Муза философа и поэта

      (Лу Саломэ)

      Лу Саломэ не была красива классической красотой. Она была утонченной и эротичной. Ее обаяние обволакивало, а умение слушать делало неотразимой, ибо мужчины обожают быть услышанными. Ее спокойный взгляд, мягкие кошачьи движения…

      Импульсивный Ницше был заворожен.