Пролегомены российской катастрофы. Трилогия. Ч. I–II. Рудольф Бармин

Царская семья – жертва темной силы. Мельбурн, 1998. С. 37). Чем не зловещий символ, знак неба о Божьей неугодности?! Или проще: не по Сеньке шапка! Не по плечам ношу взваливаешь на себя, претендент на российский престол!

      В эти же дни имели место и другие зловещие предзнаменования, все те же знаки Божьей немилости к юному царю: пожар на Спасской башне (Миллер… С. 38); ходынская трагедия, когда погибло 1282 человека со многими сотнями покалеченных. В искупление вины император из личных средств каждой пострадавшей семье выделил по тысяче рублей (Миллер… С. 40). Корова стоила в те времена три рубля. За Ходынку Николаю II большевики приклеили прозвище «Кровавый». Жертвами кровавого террора Ленина и Сталина стали десятки миллионов человек, а они до сих пор у большевиков «светлые» и «чистые». Естественно, ни одной из жертв не компенсировали ни рубля. Наоборот, у многих имущество конфисковали.

      Задуматься бы молодому императору о сигналах свыше и попытаться приумножить свои познания в области государственного строительства, не дать мистическим знакам воплотиться в реальность и придать его деятельности трагический окрас. Мало просить Бога о вразумлении, надо еще и самому проявить рвение быть достойным титула помазанника Божия. История повествует, что Николай II не отягощал себя трудом по освоению управленческих дисциплин. На дворе были не ХVI и не XVII века, когда можно было ограничиться набором традиционных для средневековья приемов в управлении государством. К ХХ веку мир чрезвычайно усложнился, и знания нескольких иностранных языков (Николай II свободно разговаривал на немецком, французском, английском), географии и православия было далеко не достаточно для свободного ориентирования в вопросах международной или внутренней политики. Руководители западных стран, как правило, имели за плечами престижные университеты. Университетом Николая II была иссушающая душу дидактика Победоносцева о непреходящих ценностях православия и незыблемости самодержавия, что чрезвычайно сужало его умственный кругозор. А главное – не было внутренней потребности к самосовершенствованию. И дневник российского императора засвидетельствовал чрезвычайные леность и скудоумие его автора, у которого на любые неудачи личного или государственного значения ответ был один: «На все воля Божья». На все советы (в том числе и матери-императрицы Марии Федоровны) повлиять на ход событий, изменить негативные тенденции в сторону положительных на протяжении всего царствования мы слышим монотонно-смиренное: «На все воля Божья». Ни малейших попыток упредить негативный ход событий, ни малейшего предвидения их последствий. Среди монархически настроенной публики были не только осуждавшие управленческие методы Николая II, его увлечение религией в ущерб государственной деятельности, но и такие, которые в чрезмерной увлеченности монарха религиозными службами находили положительные стороны, утверждая, что «вне религиозной настроенности – люди слепцы, религиозная настроенность пробуждает нравственную