Тень ночи. Дебора Харкнесс

скрывал от меня. Я мысленно проанализировала его рассказ и нашла сомнительные моменты в повествовании. Из услышанного следовал однозначный вывод: Мэтью был французом, католиком и потому никак не мог иметь политических контактов с Елизаветой Тюдор ни в 1572 году, ни в 1590-м. Если он работал на британскую корону, цель явно была крупнее. Но ведь Конгрегация поклялась держаться подальше от человеческой политики.

      А вот Филипп де Клермон и его Рыцари Лазаря такой клятвы не давали.

      – Ты работал и продолжаешь работать на своего отца. Ты не только вампир, но и католик, живущий в протестантской стране.

      Одно то, что Мэтью собирал сведения не только для Елизаветы, но и для Рыцарей Лазаря, многократно увеличивало опасность. В елизаветинской Англии охотились не только на ведьм. В «группе риска» оказывались предатели, те, кто обладал необычными способностями, а также люди иного вероисповедания.

      – Если ты вмешиваешься в политику людей, Конгрегация тебе ничем не поможет. Как твоя семья могла склонить тебя к столь рискованным занятиям?

      Мой вопрос вызвал улыбку Хэнкока.

      – Потому в состав Конгрегации обязательно входит кто-нибудь из де Клермонов. Нужно следить, чтобы высокие идеалы не мешали проворачивать выгодные дела.

      – Я не в первый раз работаю на Филиппа и не в последний. Ты здорово умеешь раскрывать секреты, а я столь же здорово умею их хранить, – без обиняков заявил Мэтью.

      Ученый. Вампир. Воин. Шпион. Мне открылась еще одна грань личности мужа. Теперь я лучше понимала его укоренившуюся привычку никогда ни о чем не рассказывать, если к тому не вынудят обстоятельства. Эта привычка проявлялась у Мэтью в большом и малом.

      – Мне нет дела до твоего громадного опыта! Твоя безопасность зависит от Уолсингема, а ты его обманываешь! – бросила я, еще больше разозленная услышанным.

      – Уолсингем умер. Теперь я передаю сведения Уильяму Сесилу.

      – А Кит? Он работает на Сесила или на тебя?

      – Не говори ей, Мэтью, – встрепенулся Кит. – Ведьме доверять нельзя.

      – А тебе можно, лукавый маленький призрак? – тихо спросил Хэнкок. – Ведь это ты подстрекал жителей деревни.

      Щеки Кита сделались пунцовыми, вдвойне подтверждая его вину.

      – Черт побери, Кит! Ты что натворил? – спросил ошеломленный Мэтью.

      – Ничего, – угрюмо буркнул Марло.

      – Ты опять рассказываешь сказки, – погрозил ему пальцем Хэнкок. – Я ведь тебя уже предупреждал, мастер Марло: мы этого не потерпим.

      – Вудсток и так был полон слухов о супруге Мэтью, – возразил Кит. – А там, где слухи, жди Конгрегации посланцев. Откуда мог я знать, что Конгрегация уже явилась?

      – Слушай, де Клермон, теперь ты наконец позволишь мне его убить? Я несколько веков подряд мечтаю оборвать его жизнь, – признался Хэнкок, хрустя костяшками пальцев.

      – Нет. Убивать его я не позволю. – Мэтью устало провел рукой по лицу. – Появилось бы слишком много вопросов,