Остров Сахалин. Эдуард Веркин

вдруг Чек, шарахнулся.

      Цепь, крепящая его к тачке, натянулась, Человек шмякнулся на гальку, замер.

      Я подошел, поглядел на труп, который он пытался загрузить в тачку. Хан как хан, распухший, белый, странный какой-то… Не сушеный. Скорее всего, не с «Мирного», давно в море болтается, подгнить успел по краям. Черты лица еще можно распознать. Хан как хан, чего Чек так дернулся?

      – Он же на меня походит, – прошептал Чек. – Ты разве не видишь?

      Хан совсем не походил на Человека.

      – Воняет так же, как ты, – сказал я. – А так ничего общего.

      – Одно лицо… – Чек всхлипнул. – Просто одно лицо, ты погляди внимательнее!

      Хан совсем не походил, но Чек, кажется, начал впадать в истерику, и я согласился:

      – Да, похож немного. Бывает.

      Я зацепил хана багром и отволок его к остальной куче. Вернулся к морю, продолжил работу.

      А Человек все, посыпался. Причитать пустился, десять минут бродил вдоль кучи бревен и вглядывался в каждого, кто не успел засохнуть до неузнаваемости. Сказал, что ищет еще похожих, поскольку такой феномен надо осмыслить, а закрывать на него глаза философски неверно. Мне же представлялось, что Человек попросту не хочет работать. Устал ковыряться с трупами, вот и придумал, как отодвинуться. Скорее всего так.

      А я работал. Взмахивал багром, цеплял, тащил. Еще раз. Еще десять раз. И так еще сто раз, и еще двести раз, пока не заболели спина и ноги.

      На двести первый раз багор сорвался, а я поскользнулся на слизистых камнях и оборвался в гущу. Воды в гавани не осталось, бухту заполняла жижа, состоящая из городских отходов, химических стоков, из мусора, слизи. Я начал захлебываться и втянул эту дрянь в легкие, и за шиворот она немедленно пробралась, трупы сомкнулись надо мной, прижали ко дну неожиданной тяжестью. Я точно оказался на дне тарелки со студнем, вроде и жидко, но подняться тяжело. Я собрал силы и продавился через эту дрянь, разогнул спину, и Чек, стоящий на берегу, подал мне руку.

      – Прах к праху, – пояснил Чек. – Снаружи прах, и внутри прах, исчезло божье электричество.

      Сунул термос с горячей водой. А меня тут же вырвало, два раза, а потом я выпил кипятка, но это не очень помогло – я чувствовал, как внутри осталось что-то мертвое, холодное и липкое, кусок мертвецкой заразы.

      – Стараться! – провозгласил в мегафон доктор Пхен с высокого берега. – Стараться!

      Но я уже не мог стараться. У меня дрожали руки, меня тошнило. Скис.

      Остальные божедомы тоже постепенно сдавались. Берег был завален мертвецами. Я так думаю, мы выволокли тысяч пятнадцать, а в воде оставалось еще в три раза больше. Погода опять портилась, Чек посмотрел на небо и сказал, что ночью опять придет шторм. Может, даже более мощный. Он уверен.

      Через полчаса стало окончательно ясно, что нам не справиться. Трупы, вывалившиеся из танкера «Мирный», убрать не получится. Поэтому на подмогу пригнали ханов.

      Они были из свежих, новеньких, похоже, прямиком с Монерона, все улыбались и выглядели довольными,