Рубеж. Анатолий Рыбин

десантные действия могут приобрести самые массовые размеры. Или вы такое не допускаете?

      – Нет, почему же, допускаю, – сказал Машкин. – Мы на такой случай дополнительные обязательства приняли.

      – А где же они, ваши новые обязательства? – спросил Нечаев.

      Все посмотрели на рослого бритоголового солдата с густыми рыжими бровями, что сидел неподалеку от ефрейтора Машкина. Тот мгновенно встал, громко доложил:

      – Рядовой Омелин, оператор. По совместительству художник, товарищ подполковник.

      – Знаю, – улыбнулся Нечаев. – Значит, обязательства у вас?

      – У меня, товарищ подполковник. Разрешите показать?

      Омелин метнулся к шкафу, достал тетрадь, проворно раскрыл ее на столе перед начальником политотдела. В тетради карандашом было записано: «Добиваться в боевых расчетах полной взаимозаменяемости номеров, уметь отлично стрелять из автоматов, бросать в цель гранаты, постоянно держать при себе противогазы…»

      – Что ж, разумно, – сказал Нечаев. – Но тут, я думаю, нужно особо подчеркнуть роль боевых расчетов в защите пусковых установок, о чем как раз и толковали мы только что. Как вы считаете, товарищи?

      – А так и считаем: записать, – ответил за всех Машкин.

      – Вот теперь ясно, – сказал Нечаев. – Но все это нужно написать крупным шрифтом и повесить на видном месте. Не прятать же обратно в шкаф.

      Омелин с деловым видом полистал тетрадь, потом молча достал из шкафа ватман, банку с краской, кисточку. Бумагу прикрепил кнопками к столу, начал разводить краску.

      – Правильно! – одобрительно кивнул Нечаев и, только теперь приметив в глубине комнаты черноглазого Николу Ероша, воскликнул: – О, да у вас гость!

      Нечаев не раз уже видел, с каким старанием этот малоразговорчивый украинец помогал расчетам приводить в порядок пусковые установки после полевых занятий.

      – Значит, дружба с ракетчиками крепнет, Никола? Хорошее дело!

      – А мы его в наводчики готовим, – снова вмешался в разговор бойкий ефрейтор Машкин.

      – И как, успешно?

      – Времени мало. Его бы к нам насовсем. Способный он человек, товарищ подполковник.

      – Так вот и учите без отрыва от основной службы. Никто же не запрещает.

      – Без отрыва трудно, – серьезно сказал Машкин.

      – А он трудностей не боится. Верно, Никола?

      Ерош смущенно пожал плечами, но сказать ничего не успел. В ленинскую комнату вбежал дневальный и, вытянувшись в струнку, доложил, что начальника политотдела просит к телефону командир дивизии. Нечаев посмотрел на часы: было без четверти десять. С того момента, когда он выбрался из комдивского газика у подъезда своего дома, прошло уже более трех часов. За это время могло случиться всякое: произойти ЧП, поступить важный приказ из штаба округа, наконец, сам комдив мог объявить тревогу в какой-либо части.

      – Что ж это получается, Геннадий Максимович? – послышался в трубке шутливо-упрекающий голос комдива. – Я считаю, что вы дома отдыхаете, а вы сбежали, оказывается?

      – Ничего подобного,