Страсти по Гоголю, или «Мёртвые души – 2». Александр Сергеевич Стрекалов

бы, точно тебе говорю, – уверенный ответ последовал. – И жил бы ты в нашем НИИ, Витёк, как у царя за пазухой: весь в деньгах, в тепле и в почёте. Круче любого крутого учёного, одним словом, – академика или ещё кого! Мало ли их у нас в советское время было! Ходил бы в белом халате по этажам важно изо дня в день, чаи с баранками попивал, молоденьких девочек на чердаках и в подсобках трахал, которые от скуки и от избытка сил тебе бы сами в штаны залезали; весною – особенно. И ни черта бы годами не делал, палец об палец не бил как представитель новой советской знати, элиты общества, космоса. И ещё бы зарплату за тот свой узаконенный “порожняк” получал, гарантированно имел бы свои 200-300 советских рубликов ежемесячно – на пропитание и сносную жизнь. Факт! У нас так большая часть сотрудников до сих пор подъедается – без образования и мозгов, без навыков маломальских. До пенсии, ни черта не делая, доживает, до седых волос… Да и на пенсию уходить не торопится – ждёт, пока вперёд ногами с предприятия вынесут, да ещё и похоронят за государственный счёт. Поди, плохо!

      –…Не верю, Валер! Уж извини, но не верю тебе! – твёрдо ответил я, подумав, не принимая душою сказанного совсем. – Преувеличиваешь, скорее всего, и на свой бывший институт клевещешь и наговариваешь, в котором тебя обидели, наверное, сильно, с зарплатою, с повышением обошли. Вот ты и бесишься, мстишь своим бывшим сослуживцам задним числом, гадости про них ходишь и всем рассказываешь. Нельзя так. Нехорошо. Не по Божьему это.

      – Не веришь – не надо. Хозяин – барин, – сухо отреагировал мой молодой напарник. – Ну и не приставай тогда больше ко мне с расспросами: “как” да “что”, да “зачем”? Живи спокойно в своём счастливом неведении, наслаждайся жизнью в Москве, которая тебе дюже сильно нравится…

      В общем, всё и на этот раз кончилось неудачей и холодом в отношениях. Покурив, мы опять на ворота встали, прибывавшие машины принялись осматривать и пропускать, изредка перебрасываясь короткими репликами, что в основном службы касались, порядка на вверенном нам объекте. И так – ночь напролёт, пока в 8 утра не пришли сменщики.

      Расстались мы с Валеркою и во вторую по счёту смену сухо и неприязненно: напарник мой недоволен был, что я против него восстал и рассказу его не поверил. Категорически…

      3

      А я и следующие два дня не переставая про Валерку думал – про то, главным образом, что он мне про свой институт вскользь поведал, завесу тайны нехотя приоткрыл, оголил, так сказать, малюсенькую подводную часть огромного «научного айсберга», чем меня заинтриговал максимально. Всё это было так дико и несуразно в моём понимании, его про славную советскую науку ядовито-насмешливые слова, в которой Бог знает кто отирается, якобы шваль и рвань разная, проныры, сродственники и блатота, – что не хотелось в них, слова его, верить. Ни грамма… Поверить в это – значило бы прежних радужных идеалов себя лишить, убить на корню любовь к Родине, новой России, веру в её очередное интеллектуальное и научно-производственное