Дежавю (сборник). Алексей Аистовъ

растёт.

      Зов реки, как моё безрассудство,

      волн свинец обратит в облака,

      что куда-то спешат, но сойдутся

      в невской бездне, где стынут века.

      Отойди, и потом всё сначала,

      иль в конец, или вдоль, поперек,

      всё равно, над тобой покрывало

      кто-то чуткой рукой приберёт.

      Улиц контуры слишком прямые,

      чтобы ложное смог обойти

      хитрый разум, – порой обходные

      к общей истине сводят пути.

      Свет в окне. Как наивное счастье,

      там прабабушкин фикус живёт.

      Город сумрака в лапах ненастья

      верит в сентиментальное всё.

      И осталось мне тоже поверить,

      всё как есть до конца полюбить,

      остальное – безбожная ересь,

      что клюют по утрам воробьи.

      Эти путы-прогулки у края,

      где нисходят с небес этажи,

      одиночества гордость смиряют

      с неизбежностью попросту жить…

      Мутация

      «Девушка пела……….»

А. А. Блок

      Мальчики пели в церковном хоре.

      К вере причастность ловя во вторе

      эха под сводом, в мерцанье свечек.

      День растворялся в тревожный вечер.

      Будет всё после: разруха, горе,

      боль, помешательство на раздоре

      братьев меж братьев… Всё будет после,

      после, где станешь зачем-то взрослым.

      Всё неминуемо канет в вечность.

      Всё позабудется.

      Бесчеловечно

      жаждать мутации гласа веры

      в мире, где звуки так липки, серы…

      Мальчики пели в церковном хоре.

      К вере причастность ловя во вторе

      эха под сводом…

      Дядя Ваня

1

      Детство, двор-колодец, северный оскал

      неба хмурого над ленинградской жизнью.

      Дворник дядя Ваня, – это твой причал,

      чуть рассвет в окне, а ты уж рисовал

      чистоту метлой по камням, точно кистью.

2

      Кто удержит неуемного птенца,

      как шаги утихнут утром на работу

      мамы ласковой и строгого отца?

      Мигом сдунет озорного сорванца

      в коммуналке душно-нищей несвободы.

3

      Во дворе без солнца, будто на посту,

      нас встречал с обыденной в губах усмешкой

      дядя Ваня. Аккуратно под метлу

      сор сгребал он, вглядываясь там, в углу,

      в жизнь дворовую, где был он просто пешкой.

4

      Но судьба готовила свой страшный ход:

      крик раздался как-то на рассвете раннем

      с чердака, где чёрный дядиванин кот

      терся преданно у висельника ног

      в вое дворничихи, жутком и прощальном…

5

      Ваня, боль твоя, как жизнь вошла в петлю…

      Из войны, подлюги, боль, – гласила справка… —

      Миллионы безответных «почему»

      и сегодня, падая в глухую мглу,

      давят, вопрошая, как твоя удавка…

6

      …Двор всё тот же, и обшарпан, как тогда,

      но