Белый мусор. Максим Лагно

, которое пыталось увидеть себя со стороны и ужасно жалело, что рядом нет зеркала.

      Зеркало не помогло бы.

      Нет глаз, чтоб узреть себя. Нет рта, чтоб закричать при виде своего отражения: комок фарша, плавающий в колбе с диссоциативным электролитом. Гигантская фрикаделька, слепленная полоумным поваром.

      …

      Есть ли «Я» вообще, или я – это Клод, удивлённый своей новой ролью?

      О командане Клоде Яхине знала всё, что знал он сам. Даже то, что ему стыдно вспоминать. В особенности это.

      Моя личность, которой, возможно, нет, забилась в уголок, стесняемая образами и мыслями из памяти Клода. Хотелось казаться себе искоркой сознания… но – я была шариком фарша, плавающим в диссоциативном электролите.

      Хотя бы в этом полная ясность.

      …

      Глаза мои появились позже знания того, что они у меня должны когда-то появиться.

      Видела вокруг себя глубину, как в Океан-море. Электрические всполохи озаряли синюю муть, показывая комки какого-то белого мусора, плавающего вокруг моего сознания, как рыбий корм, насыпанный в аквариум, где все давно сдохли.

      Этот сизый мир всего метра три в диаметре. Представлял собой высокую стеклянную колбу, установленную в бункере. Колба – часть добедового клонатора, обнаруженного ханаатцами в Санитарном Домене. Ради клонатора, (или, как его называл профессор Сенчин, АКОС – «Аппаратный Комплекс Органического Синтеза») Клод и сунулся сюда.

      Синяя муть электролита и белый мусор в ней – единственные знания о реальности, полученные через собственный опыт. Всё остальное – знания Клода, которые меня не устраивали.

      Даже имя для себя придётся выбирать из чужих воспоминаний. Из воспоминаний командана Клода Яхина.

      …

      Главное не сбиться с мысли.

      Я ведь не восставала из мёртвых – Клод ещё никогда не умирал. Значит, и у меня нет этого опыта. Не считая того раза, когда мой оригинал попал в реанимацию с ранением в голову. Командан Клод Яхин увидел свет в конце туннеля и услышал райское пение, пока хирург не попросил медсестру выключить радио «Шансон» и не отвёл лампу от лица оперируемого. Клод до сих пор полагал, что побывал одной ногой в могиле.

      …

      Электрические разряды пульсировали в фарше, заменяя удары ещё не работающего сердца. Снова пограничная двойственность: сердце стучало исключительно в моём представлении. Мозг посылал сигналы, но не было крови, которую этот орган должен был перегонять. Была только идея функции организма под названием «сердцебиение».

      У меня испуганно колотилось сердце, которое то ли уже существовало, но не работало, то ли ещё не было создано, но уже всё-таки, дьявол его побери, работало.

      Не важно, клон я из колбы с диссоциативным электролитом или родилась из утробы матери, как оригинальный Клод и миллионы остальных граждан Империи Ру́сси.

      Мир за стенами АКОСа – это единственное подтверждение моей реальности. И я буду цепляться за мир руками, щупальцами, обрывками мыслей… всем, что есть.

      Мой оригинал, Клод, не раз встречался со смертельной опасностью. Тогда на его лице появлялась та косая улыбочка одним уголком рта, которая была свойственна всем Яхиным. Мне тоже хотелось косо улыбнуться несуществующим ртом. Мне предстояла встреча с миром.

      Это нервировало.

      Отлично!

      Значит, нервы у меня уже появились.

      Глава 2. Клодирование

      Круглый потолок бункера покрывало переплетение труб и проводов. Ниже висели большие лампы. Половина из них не работали, поэтому внутренности бункера освещались частями, как сцена театра. Не считая колбы АКОСа, – изнутри она подсвечивалась слабым огнём лампочки, которая, впрочем, не пробивала толщу жидкости.

      Командан Клод – красавец-брюнет, в комбинезоне, поверх которого одет заляпанный кровью бронежилет, сидел на медицинской кушетке и жевал тартинку. Одной рукой макал её в стакан с оранжиной, другой придерживал на коленях автомат.

      Антуан, его аджюдан, сидел в пятне театрального света. В обеих руках вертел засапожные ножи: кривые четырёхгранные лезвия с ханаатскими узорами. Завершив серию быстрых вращений, сунул ножи за голенища и поднялся.

      Подошёл к трёхметровой колбе АКОСа. Прикрыл глаза ладонями с обеих сторон, вглядываясь в мутную синеву:

      – Интересно, что он там думает…

      Клод пожал плечами, что значило: «какая к чёрту разница?»

      Вместо него охотно ответил профессор Сенчин:

      – Существо переживает стадии собственного рождения. То есть проходит путь от сознания червяка до человеческого. – Сверившись с хронометром, добавил: – Сейчас это существо, или иначе «синтезан», вполне осознаёт и себя, и свои воспоминания… то есть воспоминания донора.

      – Почему ты, дед, его «существом» кличешь? Почему не клоном?

      – Потому что, молодой человек, я учёный. Клонирование – теоретический