Белый Волк. И Горные Волки. Ярослав Толстов

вступил в разговор Хорек, которому Лис тоже помог добраться до фургона.

      – Вот только, город-то с другой стороны завала! – указала я на, вполне очевидную, вещь.

      Дин сосредоточенно нахмурился:

      – Но и мотоцикл Че – тоже с другой стороны! Если мы переправим тебя на ту сторону, то я попробую довезти тебя до города.

      Он забрал у Кота трос и направился к завалу.

      – Ты уверен, что справишься в одиночку? – в который раз спросил у Дина Че, прилаживая на мне что-то вроде шлейки, наспех изготовленной из буксирного троса и страховочных веревок.

      – Ну, мотоцикл-то с этой стороны, все равно, только твой, а если мы попробуем, сейчас, тащить через завал еще один, то, в лучшем случае, уроним в пропасть мотоцикл, а то и еще кого-нибудь, в придачу! – оборвал его Дин, закрепляя на себе ответные лямки. – А я, если надо, ее и на руках донесу!

      Я, в качестве согласия, только кивнула, стараясь контролировать дыхание, чтобы справиться с очередной схваткой. Солидная порция обезболивающих позволяла мне надеяться, что я выдержу этот рывок.

      – Ну, тогда – удачи вам! – пожелал Че, прилаживая на багажник рюкзак с аптечкой и моей шкатулкой.

      Они нам, определенно, понадобятся.

      И этот путь мы, все же, одолели, хотя, последний участок дороги, ведущий непосредственно к монастырю, прилепившемуся на склоне горы, Дину пришлось-таки нести меня на руках. А вот, двери, ведущие на монастырский двор, открывать нам не захотели, несмотря на то, что Дин стучал изо всех сил и по-испански кричал, что нам нужна медицинская помощь. Я уже, совсем, смирилась было, что мне придется рожать, прямо тут, в грязи, под дождем, но в этот момент, окончательно, закончилось действие обезболивающих лекарств, и новая схватка вызвала такой приступ боли, что я заголосила, изо всех сил.

      И произошло чудо – тяжелая входная дверь приоткрылась и оттуда вынырнула худощавая девушка в темном платье с покрывалом на волосах и склонилась надо мной. Она коснулась моего живота и о чем-то спросила, но я могла только стонать и кусать губы. Тогда монахиня посмотрела на Дина, а затем открыла пошире дверь и жестом приказала ему нести меня внутрь.

      За внешним кольцом стен обнаружилось еще одно, стоящее выше по склону, а между ними расположились хозяйственные постройки и большое одноэтажное здание, в которое и привела нас монахиня. Здесь находилось что-то вроде приемного покоя, стояли койки, кое-где отгороженные ширмами. Молодая монахиня показала на ближайшую кровать. Когда же Дин положил меня на нее, то девушка жестом приказала ему уходить, но я схватила ее за руку и, с трудом подбирая испанские слова, попросила ее не прогонять парня, а позволить ему остаться, в качестве переводчика, а также посмотреть, на те лекарства, что Дин принес в своем рюкзаке.

      Обнаружив там изрядное количество сердечно-стимулирующих средств, монахиня побледнела и принялась расспрашивать Дина. Мне уже было сложно следить за их диалогом, так как дитя, совсем, просилось наружу. Однако, девушка действовала, вполне, профессионально,