Белый Волк. И Горные Волки. Ярослав Толстов

по коже. Мальчишке было гораздо сложнее довериться сейчас чужому человеку, чем мне в свое время, но он, как и я, готов был на все, чтобы достичь своей цели и отомстить врагам. И я не должна была подвести его. Тихонько вздохнув, я закатала ему рукав и ввела лекарство. Второй укол я сделала Пауле.

      – Хотела бы я чувствовать себя, хоть немного, лучше, чтобы пойти с вами, – посетовала я, убирая шкатулку.

      – Мы справимся и без тебя! – сказал Пабло, потирая руку. – Паула отведет твоих друзей туда, откуда они смогут позвонить, а я, сразу, побегу в город, собирать ребят.

      – Будьте осторожны, не дайте схватить себя! – сдавленным шепотом попросила Пакита, продолжая укачивать малышку.

      – Не переживай, мы скоро вернемся! – успокоила ее Паула.

      Затем они распределили, между собой, телефоны и выбрались из пещеры. Прислушиваясь к их удаляющимся шагам, я прислонилась спиной к каменной стене пещеры, поудобнее, устроила на коленях уснувшую дочурку и тоже попыталась уснуть. Но, несмотря на сильнейшую усталость, после всех этих походов по горам и пещерам, сон все не шел. Наверное, перенапряжение последних дней, в конец, расстроило нервную систему. Глядя на странные тени, которые отбрасывало на стены пещеры колеблющееся пламя масляного светильника, я продолжала прокручивать в мозгу недавние события, пытаясь осознать, где я поступила неправильно, и как поступать дальше, чтобы не ухудшить ситуацию. У меня была почти полная уверенность, что мы сумеем выкурить Бруно из бункера, но хотелось бы минимизировать потери, среди моих друзей и местных жителей, а то, пока что, все, кто имели несчастье помочь мне, так или иначе, за это поплатились. Особенно мне было жаль Леонсию, а ведь, с ней, похоже, жизнь, и так, обходилась не очень ласково.

      Я повернулась к Паките, которая тихонько покачивала Урсулу, неотрывно глядя на ее крохотное личико:

      – Ты говорила, что ходила в школу к монахиням, Пакита?

      Девушка повернулась ко мне и утвердительно кивнула:

      – Да, в ту, что при монастыре. Там девочек обучали грамоте, шитью и молитвам, а еще, мы помогали ухаживать за пациентами больницы. Мальчики занимались со священником в отдельной школе, при городской церкви.

      Я продолжила расспрашивать о том, что меня, особо, заинтересовало:

      – А ты хорошо знала Леонсию?

      Лицо Пакиты исказила гримаса боли:

      – Мы были близки по возрасту и очень дружили до того, как я попала в бункер. Да, и потом она пыталась, хоть как-то, помочь мне. Она была в Лиме, когда со мной приключилось это несчастье. После возвращения в город она забрала меня в больницу и пыталась лечить, но разбитое сердце не склеить. Леонсия добрая и не такая равнодушная, как другие монахини. Для нее важнее помогать людям на земле, чем подготавливать свою будущую, счастливую, жизнь на небесах. Наверное, этому научила ее наставница.

      – Наверное, поэтому-то Леонсия, все еще, послушница, – заметила я. – У нее нет полного равновесия между