Белый Волк. И Возвращение Мечты. Ярослав Толстов

в период перестройки и гласности? Донесли! И народ таки перестроился! А те, кто не сумел или не захотел, выходит – дураки и лохи?

      Такие невеселые мысли бродили у меня в голове в то время, что я слушала рассказ Алешки об их злоключениях после возвращения на родину. Единственное, что им совместными усилиями удалось-таки выбить из государства, в уплату за честное «исполнение интернационального долга» – это крохотную однокомнатную «хрущевку» для Че, взамен частного дома в бывшем нашем районе, снесенного в то самое время, пока он был на войне. Да, и то, получилось это лишь потому, что они всей группой ходили по кабинетам, стуча кулаками и потрясая наградами. Сам Че на такое никогда бы не пошел. А жить в «двушке» с матерью и семьей младшей сестры – тоже не подарок. В этой квартирке они с Алешкой сейчас и обитали. Бывший командир и его адъютант. Или больной и сиделка. Кому как больше нравится.

      Для Хорька этот вариант также взаимовыгодным оказался, так как его многолюдному семейству после той четырехкомнатной квартиры, что выделили еще в «эпоху застоя», ничего больше не перепало. И теперь она превратилась в шумную коммуналку, где, даже и без умершего пьяницы-отца, приткнуться было негде. Не очень нас, всех, прежний строй устраивал, но этот новый – и вовсе, не подарок.

      На второй этаж пятиэтажной «хрущевки» Алексей, как на крыльях, взлетел, несмотря на тяжелую сумку. Я поднималась гораздо медленней не потому, что навыки бега потеряла, просто, на душе было неуютно. Перед глазами стоял прежний, веселый и бесшабашный, Че, который всегда искрился энтузиазмом и выдумкой, мой верный друг. Именно у него я искала поддержки в тяжелой жизненной ситуации. А теперь, видимо, пришел мой черед долги возвращать. Поэтому, когда Хорек, открыв своим ключом дверь, оглянулся на меня, я улыбнулась ему в ответ и бодро шагнула вперед.

      – Хорек, где тебя, черт подери, носит?! – услышала я уже в крохотной прихожей и увидела Че, который тяжело поднимался со стула, опираясь об угол облупленного кухонного стола.

      – Рысь! – он тоже увидел меня и шагнул вперед.

      И пошатнулся. Но не упал. То есть, почти упал, в мои объятия.

      – Ну, здравствуй, связной! С возвращением! – прошептала я, уткнувшись носом ему в шею и крепко обняв руками.

      – Здравствуй, ведущая! Сколько лет, сколько зим! А ты совсем не изменилась! – ответил Че, отодвигая меня, чтобы рассмотреть получше. – Вот, только виски поседели, – добавил он, отодвигая с лица, выбившуюся из пучка, прядь волос.

      – Чья бы корова мычала! – парировала я.

      И правда, как много седины появилось в твоих жестких волосах, которые, опять, успели отрасти до плеч, мой верный связной. Но, в целом, его невысокая, но сухая, жилистая фигура осталась прежней. Вот, только в глазах поселились усталость и боль. Но с этим-то я знаю, как бороться, проверено на себе. Для начала – не замечать и толкать вперед, а там, глядишь, и прежнее вернется. Сзади громко звякнуло железо, видать,