Другой. Рассказ. Евгений Триморук

на свете, внешность которого и поступки полностью соответствуют его отрицательной сущности. Некоторые, как бы их назвать, пытались создать абсолютно положительный, идеальный, собственно, персонаж. Многие знают, что большинство героев сами по себе отрицательные. Если подумать, то преподавать стоит только… – Слегка поперхнулся. – Но в любом случае, выпьем, – осушил, закусил, затянулся, – в любом случае, по-настоящему отрицательного героя нет. То ли в силу того, что автору, да, не хватает воли, то ли попросту персонаж наделен стандартной совестью. Без чрезмерно избыточной фантазии здесь не обойтись. Создать героя без совести очень сложно».

      Подошедшая киргизка, слегка наклонившись, предложила повторить. Тимофей, научившись естественной грации, чтобы ее и себя больше не отвлекать, заказал бутылку «Статичной», отметив, чтобы принесли непочатую; попросил несколько порций лимона, клюквенный морс и томатного сока на всякий случай. (Любил запивать). Замысловатым жестом официанту обозначил, что соль кончилась. Девушка кивнула.

      Естественный бросил несколько незначительных реплик, кинул несколько двусмысленный взгляд на ее полуобнаженную грудь, и как будто брезгливо ухмыльнулся ей вслед, пока пьяная фигура, затесавшись между ними, не прервала и без того тонкую грань чистого воображения.

      – И словно молотом незнакомка пробила его мозг. – Пробормотал Тимофей. – Так о чем я? – Разливал он оставшееся с прошлого раза. – Шапочное знакомство. Естественный, мой друг призрак, тушит окурок. – Гостю. – Нужно оправдание. Иначе неувязка. Как это человек может стать не человеком без видимых причин? Да хоть и невидимых. А они должны быть. И под это «они» может подпадать что угодно. Тяжелое детство, первая любовь, психологическая травма, крушение грез, неудачный брак, нелепый развод, и т. д. и т. п. Перечислять можно до бесконечности. Возьмем стереотипный вариант, так сказать, горревудский. Выпьем. – Оглушил, запил, подкурил. – Возьмем, и опять же, это все условность, тихого и серого семьянина, обожающего свою жену и детей. Живущего в этом уюте и довольстве. К примеру, достаточно усидчивого, чтобы считаться хирургом, химиком, или инженером, или, на худой конец, программистом. Говорю же, – затянулся, – стандартная ситуация. Но не суть. Не это важно. Это платформа. Предисловие. Фасад. – Осмотрел зал. Бармен что-то нашептывал русской официантке, на что та, сдерживаясь, хихикнула, обнаружив на себе строгий взгляд менеджера. – Жена как жена. Дети как дети. – Продолжал, почти не задумываясь, или отстраняясь по ходу дела на что-то свое, невыраженное. – Его оболочка. Его халат. Его диван. – И словно бы проснувшись. – Я говорил, что вещь назвал «Цикл»? Нет.