С неба – в бой. Десантники Великой Отечественной. Иван Старчак

доставить их в штаб.

      Вот так дело! Летели за одним, а тут еще два пассажира. Мы с Костиным переглянулись. Что делать? Как разместиться пятерым в двухместном самолете?

      Помолчали, покурили, и я спросил:

      – А где же они, эти знатные лебеди?

      Наш собеседник, кажется, только и ожидал этого вопроса. Он заложил два пальца в рот, свистнул. Из кустов вышли несколько человек в нашей армейской форме и двое в немецких мундирах.

      – Наша «карета» двухместная, – напомнил я. – Кого будем отправлять в первую очередь?

      – Пленных, – решительно заявил офицер связи. – А если можно, то вот еще и полковника.

      – Хорошо. А завтра или послезавтра мы прилетим за вами, – заверил я нашего знакомого.

      – Обязательно, – подтвердил Костин, – дорогу теперь знаем.

      Стали думать, как разместить «языков». Сначала хотели надеть на них подвесные системы от парашютов и прикрепить к бомбодержателям. Потом от этого плана отказались. Решили положить гитлеровцев на нижнюю плоскость по обе стороны фюзеляжа и закрепить стропами, чтобы не сдуло. Время летнее, обморозиться они не могли. Так и сделали.

      Когда стали готовить мотор к запуску, сидевший на дереве наблюдатель доложил, что по направлению к нам движутся три грузовика с солдатами.

      Как быть? Уничтожить самолет и бежать вместе с бойцами в лес или попытаться взлететь? Взлететь!

      Не мешкая, Костин сел в переднюю кабину. В заднюю я усадил полковника, а сам взялся за пропеллер.

      Провернул его два-три раза, подал команду:

      – Контакт!

      – Есть контакт! – отозвался Костин.

      Я крутанул винт. Он резко дрогнул, и передо мной возник мерцающий круг.

      На прогревание двигателя затратили менее тридцати секунд. Нас тревожило: как он поведет себя, не «обрежет» ли на взлете?

      Из-за холма показались пылящие грузовики. Нас разделяло не более трех километров. Машины направлялись как раз к тому сектору, по которому Р-5 должен сделать разбег. Разгоняя самолет, Костин открыл огонь из пулемета. Мне кажется, я прежде не слышал лучшей музыки, нежели четкая дробь ПВ-1. Сам я в это время тоже готовился к стрельбе, попросив полковника плотнее прижаться к моей спине и поворачиваться вместе со мной, иначе он будет мешать.

      Р-5 стремительно приближался к остановившейся головной автомашине. Я невольно втянул голову в плечи, ожидая столкновения. Но его не последовало. Р-3 оторвался от земли и начал набирать высоту. Когда она достигла тридцати метров, легли на курс. Костин прикрепил к шлему шланг переговорного приспособления. То же сделал и я. Наблюдая в зеркало за мной, летчик спросил:

      – Все в порядке? – И, не дожидаясь ответа, добавил: – Я уж думал, что это последний наш с тобой взлет.

      Возвращаясь на базу, мы на этот раз старались держаться подальше от своего обычного ориентира – автомагистрали: не имели права рисковать, надо было доставить пленных невредимыми.

      Через два дня Костин отправился в район Борисова за нашим парашютистом-разведчиком и оставленным