Город, в котором оживают кошмары. Евгений Александрович Ратников

на нашивку на груди чёрной жилетки. Чтобы не путаться, ему выдали в своё время местную форму, но с другой нашивкой. В отличие от бордовых с золотыми фигурами офицерских квадратов ССБ, его лейтенантский круг был серебряным на синем квадрате, под цвет флага Континентальной Федерации.

      – Хороший сувенир на память будет, да? – усмехнулся Фар вместо приветствия. Голова с парой массивных рогов повернулась в сторону Ящера.

      – Поиздеваться захотел?

      – Как раз нет, – тон Фара стал серьёзен. – Я выпросил у шефа ещё одного оперативника ко мне в группу. Мазур мне тебя расхвалил, я предлагаю твою кандидатуру.

      Морда Дерджерри, как покрытый беловатой шерстью калейдоскоп, медленно отражала изменения эмоций лейтенанта. Сначала вытянутая в изумлении, она начала расплываться в радостной улыбке, но быстро спохватилась и сплющилась в гримасу злобной недоверчивости. «Почему ты дума…» – начал было он, но Ящер предвидел его нудную речь и грубо прервал монологом:

      – Почему ты должен захотеть работать со мной, злодеем? Да, убил я своего напарника. Человека, которому хотел помочь, да вот не получилось. Ты какой реакции то от меня ждешь? Мне голову пеплом посыпать пред тобой? Видео снять, как я на коленях хадж в Мекку совершаю, или палец отрезать на левой руке?

      – А ты даже не сожалеешь?

      – Нет. Не сожалею. Знаешь, лейтенант, что такое сожаление? Это постыдная иллюзия, которая позволяет думать, что ты мог поступить как то по-другому и что ты лучше, чем есть на самом деле. А я не трачу время на иллюзии. Я принимаю себя, какой я есть и принимаю последствия своих поступков. Я живу с этим дальше. Я никогда не забываю, что сделал и это мне помогает. Помогает внимательнее относиться к людям, помогает лучше делать свою работу. Это меня мотивирует. Я уговаривать тебя не собираюсь. У нас интересное дело, нам нужен боец. Хочешь – иди к Толоконникову, а я походатайствую. Не хочешь – сиди тут оставшиеся две недели. Потом отправляйся в свой «мазерленд» и пусть тебя мотивирует это твоё «сожаление». Что за время стажировки ты ничему не научился и ничего полезного не сделал.

      Несмотря на резкость слов, тон Фара оставался спокойным. Он не стал ждать, пока Дерджерри ответит, но судя по отсутствующему потоку возмущения в спину, баран был близок к согласию. Вечером Арафаилов решил немного отвлечься от расследования и кое-что проверить. Мысль о странных надписях на стенах не давала ему покоя. Он вспомнил, что впервые заметил подобные шедевры уличного искусства почти сразу после убийств Себека и Министра. Конечно, после кончины последнего могли осмелеть какие-нибудь дурацкие молодёжные группировки. А могла быть и прямая связь. Коллеги в столице считали Фара параноиком, но зачастую именно маниакальное внимание к деталям помогало раскрывать довольно сложные дела. Хотя оно же порой и ослепляло, позволяя проваливать простейшие расследования, к которым был необходим вполне стандартный подход.

      Выйдя из тренажёрного зала, капитан не отправился домой, а занял наблюдательный пост на одном из оживленных перекрёстков, недалеко