Детство милое. Вячеслав Евдокимов

чудное спасенье,

      Они агрессора прогнали

      Вон хворостиной сразу в дали!

      А то была бы мне уж крышка,

      Хоть я и сильный был мальчишка.

      С такими  впредь боялся встречи,

      Тягаться с чудищами речи

      И нет вовек уж: вес громадный,

      И норов к драке страшно жадный!

      «Эх, ты, – сказал мне друг, – глупышка!

      Всего‒то-навсего пырышка,

      А ты уж плакать…». К разговору,

      Так быстро дал в калитку дёру

      Он, ибо птица к нам движенье

      Вдруг начала… За ним в мгновенье

      И я шмыгнул со страха прытко!

      Вмиг заперта была калитка,

      Мы продолжительное время,

      Бежа, несли испуга бремя…

      Остепенили бег тогда лишь,

      Когда вопроса к нам вдруг залежь

      Не позалезла трезво в уши:

      «Куда несётесь вы, как клуши?!».

      «Мы это… как их… – друг нашёлся,

      Не оплошать чтоб с их вопроса, —

      Перегонки с ним учинили

      И вот неслись, сродни кобыле!

      Да вы наш спор назло прервали,

      А то неслись сейчас бы в дали!

      Не так ли, Славка? Подтверди‒ка!».

      И я с правдивостью всей пика

      Мотнул в согласье головою…

      И все, галдя, пошли гурьбою

      Заняться милыми делами,

      Ещё не зная, где и сами…

      Мы перемиговались с другом,

      Что подозрений едким мукам

      Вмиг предоставили лукавство,

      И было это счастья царство.

      Потом из книжек я, конечно,

      Узнал ту птицу и поспешно

      Припомнил встречи с нею случай,

      Что был душе моей не лучший.

      Она индюшечьей породы.

      Индюк то был. И через годы

      Я вспоминал всё с содроганьем,

      Как агнец чистый пред закланьем.

      В селе «пырышками» их звали,

      Средь птиц они, как чудо‒крали.

      Но индюка щипки я помню,

      Являл собой он злобы ровню.

      А лето щедрость нам дарило,

      Телам и душам было мило…

      Прыжки через костры!

      К концу готовились июня,

      Запас не делал дров лишь клуня,

      Чтоб на Ивана ночь Купала

      Костры жечь, радуясь немало

      Его приятностям старинным,

      Ведь праздник числился былинным.

      И вот настал он! Обливанья

      Водой взбурлили всех старанья,

      И не унять лихой в том жажды,

      Да много раз, а не однажды,

      Не разводили шуры‒муры,

      А были мокры все, как куры,

      И потому костров пыланье

      Нам, мокрым, было, что лобзанье

      Родимых мамочек в несчастье,

      Когда они дарили счастье.

      Нам мало жечь костры любезно,

      Мы веселились все помпезно!

      Огонь был душам очищенье,

      К их чистоте несли стремленье —

      Так утверждали вечно предки.

      А нам костры – для душ конфетки,

      Вовсю веселие и диво;

      Конечно,