Оружейники. Неестественный отбор. Александр Быченин

как это по-английски… мидии, вот.

      Хм. Да, тут я стормозил. Просто припомнил цены в ресторанах Нового Оймякона, где можно было отведать морских деликатесов с Терра-Нова. Местные колонисты уже полвека как поставили на поток разведение всяческих головоногих и беспозвоночных, вывезенных со Старой Земли, и неплохо на этом поднялись. А устриц можно было отведать только здесь, потому как они традиционно употреблялись в живом виде, что делало импорт в иные миры хлопотным занятием.

      – Передай господину Анри привет, – снова переключился напарник на Маню. – И мое пожелание – чего-нибудь легкого и романтичного, будто я в кафешке у моря, продуваемой всеми ветрами, и рядом прекрасная девушка.

      Я хрюкнул, едва сдержав смех, и Луиджи немедленно среагировал:

      – Не говори ему, что вместо девушки тут грубый мужлан Новикофф.

      – Да, мсье.

      – И вина, белого, на выбор Анри.

      – Да, мсье. Что-нибудь еще? – повернулся ко мне официант.

      – Нет, мне достаточно.

      Маню изобразил короткий поклон, щелкнув для пущей аутентичности каблуками, и испарился.

      – Грубый мужлан? – ухмыльнулся я, глянув на безмятежного соседа по столику. – Спасибо, жалкий итальяшка.

      – А вот расизма не надо! – погрозил тот пальцем. – Я же тебя не обзываю диким русским…

      – И зря.

      – … так что имей хоть каплю уважения к выбившемуся из сил потомку гордых римлян!

      Ха, была бы у него сейчас вилка, он бы ей отсалютовал, наподобие гладиуса. А так просто пальцем мне едва в глаз не ткнул. Хохмач, блин. Собственно, за это и ценим. Кто другой бы уже на грубость нарвался.

      – Сколько народу сегодня облапошил? – лениво поинтересовался я.

      – Облапошил?! Я?! – Луиджи всплеснул руками и возвел очи горе. – Я тебя умоляю, Дэнни, где я, и где облапошил?! Если только меня надули! Так и норовят обсчитать бедного торгового агента! А ты изволь к каждому мошеннику относиться, как к самому уважаемому клиенту! Оближи с ног до головы, в термы с ним сходи, если нужно – пожертвуй собственной честью из-за куска мыла, но чтобы ни один покупатель с крючка не сорвался!

      – Что, опять начальство наехало?

      – А чем ему еще заниматься? Знаешь, Дэнни, у меня складывается впечатление, что чем выше сидит начальник, тем он дубовее. Возможно, идиотизм – главный профессиональный признак.

      – Не ты первый, не ты последний, – пожал я плечами.

      – Что-то ты груженый какой-то, Дэнни. Ну-ка, колись, что стряслось?

      – Да вроде ничего… наоборот, контракт нарисовался, выгодный.

      – Значит, на личном фронте!

      – Да нет…

      Стоп! Как это нет?! Очень даже да! Так вот что меня с утра гложет! Пока Биржу шерстил, отвлекся, а тут расслабился, да еще вискарика на грудь принял, и опять навалилось. Национальная особенность – подшофе изливать душу малознакомым людям. Но я, вообще-то, еще не в кондиции, хоть Луиджи и свой в доску – я с ним еще в прошлый наш визит на Терра-Нова познакомился, здесь же, в «Клубе любителей…». Жизнерадостный ярко выраженный итальянец моих примерно лет оказался куда симпатичнее многих