Любовь яд. Ульяна Соболева

Зачем ворошишь осиное гнездо?

        Я нахмурилась. От Ивана Владимировича ничего утаить нельзя, видит меня насквозь.

      – Пришло время платить по счетам. Они мне должны. Должны столько, что деньгами тут не рассчитаться. Вы меня не отговаривайте. Я к этому шла долгие годы. Училась, менялась, собирала информацию по крупицам.

        Он тяжело вздохнул, подлил мне еще чая.

      – Месть, Васенька, разрушает. Да, она сладкая, когда мечтаешь о ней годами, а когда воплотишь, что останется? Пустота?

        Он был прав, впрочем, как всегда, но у меня внутри и так пусто. Дальше уж и некуда.

      – Ты бы, Василиса, нашла себе парня хорошего, вышла замуж, семью создала, а ты все прошлым живешь. Все забыть его не можешь. Отпусти боль. Отпусти и начни жизнь с чистого листа.

        Я поставила чашку на стол с такой силой, что весь чай расплескался на белоснежную скатерть.

      – С чистого листа? Как начать? Кому я нужна со своими проблемами? Вы ведь помните приговор врачей – детей у меня скорей всего уже не будет. Так что семью мне не создать, мужчинам я не доверяю. Вот возьму все, что мне причитается с Чернышева и заживу новой жизнью с чистой совестью.

      – А будет ли она чиста, совесть твоя?

      – Будет. Вы мне лучше конвертик отдайте.

        Иван Владимирович подтолкнул ко мне пальцами большой желтый конверт. Я с нескрываемым удовольствием достала фотографии. Не буду лгать – от увиденного мне стало не по себе. Не то, чтобы я была в шоке, но все же надеялась, что Чернышев не такая скотина. Впрочем, напрасно надеялась. На снимках мой бывший возлюбленный совокуплялся, другого слова не подберешь, с несколькими дамочками легкого поведения. Снимки не очень хорошего качества, но видно, что девушки обслуживают по высшему классу и Чернышев стонет от наслаждения. В душе поднялась волна ярости. Черная волна, вызывающая дрожь отвращения. Я не стала рассматривать снимки дальше – духу не хватило. Перевернула их картинками вниз и достала другие документы. А вот тут еще интереснее – неуплата налогов, если хорошо покопаться – за это можно и посадить эдак на пару лет. Но все на закуску. Вначале пошлю-ка я его милой жене снимки, а потом пожалею несчастную, а вдруг она мне что-то интересное расскажет. Более интересное, чем просто неуплата налогов. Ведь есть же у тебя, Чернышев, скелеты в шкафу, кроме Василисы?

      – О чем задумалась, Вась?

      – О том, что мало тут компромата, мне нужно больше, намного больше. Сведите меня с тем человеком, который делал эти снимки. Мне нужно поговорить с ним лично.

        Иван Владимирович задумался, а потом осторожно вытер тряпкой разлитый мною чай.

      – Васька, ты что затеяла? Чего добиваешься? По-моему тут достаточно, чтобы разрушить его брак.

        Я расхохоталась, истерично так, не смогла сдержаться.

      – Разрушить брак? Этого ничтожно мало. Я хочу уничтожить его, раздавить, унизить, разорить.

        Иван Владимирович посмотрел на меня с сожалением и я, черт возьми, не понимала его.

      – Пять