Одинокий. Рассказы. Александр Ступин

Никого больше не пускать.

      Он вошёл. Вошёл, как взошёл. Наглый, готовый к драке и понимающий, что вдвоём они в одной области не уживутся.

      – Добрый день, Виктор Константинович.

      – Добрый, проходи, Анатолий Дмитриевич. Разговор будет у нас коротким и жёстким. Но, может быть, взаимовыгодным. Как повернётся дело. Ты – мужик не без головы, я тебя понимаю, засиделся в районе, гоняешь со своими братками по полям, кур доишь. Хочется масштабов. Но говорю прямо и четко – завод оставь. Не знаю, как ты это сделаешь? Согласишься, помогу в отставку почётную уйти, ну и, соответственно, покумекаем о твоём карьерном росте. Не пожалеешь. Воевать со мной не советую. Соглашайся.

      – С чем? С тем, что в области творится, в стране? Как я людям в глаза глядеть буду? Они у меня весь день вот так вот – на расстоянии вытянутой руки. Сердце давит.

      – Ты что, опять, опять… Опять лапти обул? Ты и народ? Может, ты в Бога уверовал? Уверовал?

      Губернатор приподнялся с кресла. Его трясло. Анатолий Дмитриевич понял: «Началось», и продолжил, удивляясь самому себе, откуда в нём это:

      – Уверовал в Бога нашего и Святую Троицу. (А про себя: «Что я несу? Я – бандит, по сути, в кресле, при власти». ) Уверовал, как сотник. Сотник увидел Христа и уверовал. Вот и я, работал на таких, как ты, а потом думаю: «Сколько можно гниль жрать? Совесть и пробудилась…»

      – Совесть…? У тебя?

      – Сам удивляюсь. А есть. Если глубоко копнуть. Там, очень глубоко. Если хочешь, откроешь источник. Даже в твоей пустыне, если копать глубоко.

      – Ты мне зубы не заговаривай. На моё место метишь? Вот тебе. Шиш. Не пройдёшь.

      – А почему «нет»? Почему?

      – У тебя – руки в крови. Братки у власти? Не бывать этому.

      – Барыги у власти, значит – нормально, а честные пацаны – это плохо?

      – Значит, так. Если хочешь войну, ты её получишь, нахлебаешься по самое не хочу… Ты думаешь, за тобой кто-то стоит? Этот, думаешь, москвичок? Сынок сопливый…, который только за папину спину прячется. Они там все… Только, вот, вот они где будут, вот где будут, – губернатор сжал руку в кулак.

      – Ты – сумасшедший. Или нет… Ты – просто барыга, лавочник, пассажир. Мой ответ будет такой: сваливай по-тихому, сам. Я даже мешать тебе не буду. Сам. Пока народ тебя не сдёрнул. Так бывает.

      Анатолий Дмитриевич встал со вздохом, дескать, что с тебя взять-то, задвинул аккуратно стул и пошёл уверенно и твердо к двери. Так же вежливо открыл и закрыл её за собой, так делает обычно тот, кто чувствует за собой силу. Виктор Константинович провожал его, так получилось, стоя, почти на вытяжку.

      – До свидания, присаживайтесь, не надо меня провожать.

      – Пошёл вон, вон, вон!!! – в вдогонку заорал губернатор, но так получилось, что обращался он к закрытой двери. А дверь – лицо неодушевлённое, равнодушно снесла вопль и только слегка скрипнула.

      – Звали, Виктор Константинович?

      – Нет… Нет… Нет… Чаю, да-да, чаю