С первого взгляда. Галина Романова

пробормотала она, утыкая свой взгляд в пол, и боком, боком мимо них из кухни.

      Саша не стала никак комментировать ее поведение. Поставила чайник на огонь, полазила по чужим шкафам в поисках чистых чашек. Не нашлось. Заглянула в посудомоечную машину, даже такая имелась в этом загородном доме. Вытащила две чашки от сервиза, принялась хлопотать с чаем.

      – Пей! – приказала она, пододвигая Антону полную до краев чашку огненного сладкого чая с лимоном. – Тебе сейчас мозги нужны больше, чем нам всем, вместе взятым.

      – Думаешь, допрашивать начнут?

      – А то! Еще как начнут! И начнут, думаю, прямо с тебя.

      – Мной же и закончат, – усмехнулся он невесело и принялся маленькими глотками пить чай. – Думаю, что больше никаких подозреваемых не обнаружится в доме. Если еще все станут рассказывать о событиях вчерашнего вечера именно так, как все и было…

      – А что им, врать прикажешь? – вяло возмутилась Саша, покручивая чашку в руках. – Я попыталась с каждым переговорить, бесполезно. Либо непонимающими прикидываются, либо в самом деле не поняли, что я от них хочу.

      – А что ты хотела? – Антон погладил урчащий желудок. – Саш, дай сыра, а.

      – Сыра ему! – воскликнула она, шлепнула его ладонью по лбу, но к холодильнику все же пошла, прокричав из его недр: – Тут и колбаса есть, и буженина.

      – Не хочу. Сыр есть?

      – Есть.

      – Вот и давай.

      Саша шлепнула на стол полголовы сыра, начала строгать тонкими ломтями, без конца приговаривая:

      – Сыра ему захотелось, вот посадят тебя на тюремную баланду… Буженина, видите ли, ему не пришлась… А хотела я от всех, кто вчера наблюдал твои художества, дачи ложных показаний.

      – Чего, чего? – ошеломленно глянул он на подругу, забивая себе в рот сразу три сырных ломтя.

      – Да! Можешь меня за это презирать, но я хотела, чтобы все соврали в твою пользу.

      – А они что?

      – А они, я тебе уже говорила, либо не поняли, либо дурака валяют.

      – А Владка? – вдруг снова с чего-то вспомнил он про нее, может, потому, что в этот момент язык прикусил.

      – Она так вообще фыркнула с такой злостью. – Саша вздохнула, глянув на него, потюкала себя кончиком ножа, которым нарезала сыр, по виску. – Не надо было тебе ее злить, Антоша! Нет хуже врага, чем оскорбленная и уязвленная женщина!

      – Слышь, Саня, я тут что подумал-то. – Антон не к месту хихикнул. – А может, это она Алку, того… Ну, чтобы уж наверняка мне отомстить, а?

      – Ты и правда ничего не помнишь, идиот?!

      – Ничегошеньки! Как отрубило!

      – Это плохо. – Саша села напротив него за стол, потянулась к чашке с остывшим чаем. – Это не смягчает вины подозреваемого, а как раз наоборот.

      – Да знаю я! Но никто же не видел, как я туда входил, выходил, – начал он слабо возмущаться, и сил не было, и аргументов. – Я, может, проспал всю ночь и к ее спальне близко не подходил.

      – А кто же тогда с тебя ремень снял?

      – Не знаю. Так это… – он наморщил лоб, в висках так барабанило,